Аннетт Мотли - Ее крестовый поход

— Я не дам больше обетов, моя дорогая и единственная любовь, если только они не будут посвящены тебе.

Она плакала и задыхалась, руки ее трепетно скользили по его лицу. Они жадно прильнули друг к другу устами, со страстью, которая превозмогала любую боль. Она попыталась было освободиться, чтобы молить его о прощении, но он остановил ее поцелуем, нежность которого была сравнима лишь с предшествовавшей яростной силой.

— Никогда не произноси этого, дорогая. Какое нам нужно прощение? — пробормотал он, прижимая к себе сладостное тело, утраченное и мучительно вожделенное им с той ночи в горах близ Дамаска. Грудь ее была мокра от слез, он осушал их своими поцелуями. Внезапно подняв голову, он ликующе произнес:

— Найдется ли священник в твоем владении, Иден? Если он есть, то пусть придет и соединит нас браком!

— Теперь же?

Ошеломленная, потрясенная, переполненная радостью, она тоже смеялась, волосы разлетелись по плечам, лицо светилось от счастья.

— Почему бы и нет? Или он предпочтет, чтобы я делил с тобой постель, не будучи законным супругом?

При этих его словах она неожиданно затихла. Огромные глаза взглянули ему в лицо с выражением таинственным и лукавым, которое он не надеялся увидеть снова еще много дней.

— Что такое, Иден? Почему ты так на меня смотришь? Разве ты не хочешь меня в мужья?

Она кивнула с серьезным видом, сложив руки на животе:

— Без сомнения, желаю, и чем скорее, тем лучше. Я тотчас пошлю за отцом Себастьяном. Но при всем этом мы живем здесь в Хоукхесте маленькой сельской общиной, и ты должен будешь простить, если даже после нашей женитьбы языки у людей не перестанут чесаться.

Тристан был озадачен:

— Быть может, это продлится какое-то время, ибо они привыкли считать тебя вдовой, но имя мое безупречно, я обладаю знатными титулами и обширными землями в Англии и во Франции. Так что у поместья Хоукхест нет особых причин для злословия.

— Только то, что его наследник появится на свет слишком быстро.

Лицо его выражало не больше, чем щит, лишенный герба.

— Тристан… Я говорю тебе, что скоро у нас будет дитя.

Он так стиснул ее в объятиях, что она чуть не вскрикнула.

— Дамаск? — спросил он немного приглушенным голосом.

Она положила голову ему на плечо, стараясь не причинить боли.

— Дитя той ночи… Любовь моя, и ты не сказала мне!

— Я сама не знала, пока не добралась до дома. Это Хэвайса догадалась первой.

Глаза цвета каштана светились безграничной лаской.

— Ты доставила мне такое счастье.

Затем лицо его потемнело.

— Но если бы я не пришел к тебе, что тогда? Сказала бы ты мне об этом?

Она колебалась всего секунду.

— Нет, — храбро ответила она. — Я сказала бы всем, что это ребенок Стефана.

Наступила тишина, хотя они по-прежнему держали друг друга в объятиях. Затем он встал и поцеловал ей руку.

— Моя неустрашимая леди. Это было бы самым разумным, случись такая необходимость. Благодарение Господу, этого не произошло. И спасибо Ему за Беренгарию, ибо она дала мне силы побороть мою уязвленную гордость и отыскать тебя здесь.

Она проникновенно посмотрела на него.

— Так ты не был готов легко простить меня?

— Поначалу нет. Но со временем я сделал бы это. Я знал, что ты не владела собой, отягощенная скорбью и собственными страданиями. Однако Беренгария не оставила мне времени для раздумий. Она послала за мной с вестью о том, что твой юный Жиль найден и нуждается в хорошем присмотре. Сейчас он в полной безопасности в Винчестере. Вскоре он прибудет сюда.

— Я очень рада. Не знаю, как я перенесла бы известие о его смерти. К тому же я скучала по его плутовской физиономии.

— Он был мне хорошим спутником. Пожалуй, я возьму его в оруженосцы.

— Но Беренгария…

— Ты найдешь все в ее письме. Она говорила мне о природе любви и о том, что происходило на ее глазах между нами. Слова ее глубоко тронули меня. Она сказала, что немногие из нас настолько счастливы, чтобы встретить душу, родственную своей собственной. Она очень сожалела… о себе, о Ричарде, да, наверное, и о большей части мира. Но не о нас. Она видела, чем мы можем стать и что мы есть друг для друга, и не хотела, чтобы это разрушилось. Поэтому она послала меня к тебе.

— Я говорила ей, — нежно промолвила она, — что если я и обрету покой, то это случится в Хоукхесте. И она послала мне этот покой, ибо она гораздо мудрее меня.

— Мы вместе станем мудрее, — проговорил Тристан. Его темноволосая голова склонилась к ее бледному, серьезному лицу, рубиновое пламя сверкало в его глазах.