Элейн Кроуфорд - Речная нимфа

— Нет, мэм, не заходили, — с улыбкой ответил приказчик.

Жоржетта устремилась назад к выходу. Там она постояла в нерешительности, оглядывая улицу. Напротив находилась контора по оценке золотоносного песка и самородков, а чуть дальше — типография, куда как раз и направлялся Пирс до встречи с Блэквеллом. Девушка решила попытать счастья там.

В переднем помещении никого не оказалось. Тогда она приоткрыла дверь в саму типографию и заглянула внутрь. Там стоял станок и сильно пахло свежей краской, но тоже не было ни души. Жоржетта подошла к столу, за которым наборщик обычно принимал объявления, и оперлась на него, близкая к истерике. «Кольт» в кармане платья стукнул о край столешницы, напомнив о том, в какой критической ситуации находился Пирс.

Немало времени прошло в лихорадочных, но безуспешных поисках. Жоржетта бросалась во все стороны, заглядывала в лица людей и в каждую дверь, отмахивалась от чужих вопросов и задавала свои. Наконец она оказалась в начале кривого переулка, уходившего вглубь, за дома центральной улицы. Здесь было пусто и как-то подозрительно тихо, поэтому девушка поколебалась, прежде чем обследовать переулок. Инстинкт подсказывал, что человек вроде Блэквелла предпочитает именно такие места.

— Дай Бог, чтобы мне повезло, — прошептала Жоржетта и бросилась вперед, одной рукой поддерживая юбки, а другой — сжимая в кармане «кольт».

За домами она замешкалась: переулок заканчивался тупиком, от которого вверх по склону ближайшего холма вела лишь тропа. Возможно, девушка повернула бы назад, если бы ее внимание не привлекло движение на гребне. Пробежав шагов пять, она на миг увидела Блэквелла и Пирса, тотчас пропавших из поля зрения. Но и этого хватило, чтобы понять, что Блэквелл подгоняет пленника пистолетом.

В это время хлопнула одна из дверей, и в переулок вышел загорелый молодой человек. Рукава его были засучены, он вытирал руки ветошью.

— Вы что, заблудились? — спросил он удивленно.

— Помогите! — крикнула Жоржетта, чувствуя облегчение. — Там, наверху, один негодяй держит на мушке моего мужа! Он хочет убить его!

— Сейчас, только возьму оружие, — сказал незнакомец и почти скрылся за дверью, когда оттуда послышалось:

— Не будь дураком! Не ходи с ней!

Кто-то стоял в полумраке черного хода. Жоржетта прищурилась, но ничего не разглядела.

— Почему не ходить? — осведомился молодой человек.

— Тебя что, жизнь ничему не научила? Дамочка заманит тебя в ловушку — и поминай как звали! Хорошо, если только оберут, а то и горло перережут. Забыл, где живешь?

— Я говорю правду! — воскликнула Жоржетта. — Помогите, а то будет поздно!

— Она не похожа на подсадную утку, — нерешительно заметил молодой человек. — Не думаю, что она лжет.

— Я никогда не лгу… — Жоржетта запнулась и закончила: — Если дело касается серьезных вещей!

Второй вышел наконец из полумрака черного хода и оказался мужчиной средних лет с недоверчивым, полным горечи взглядом. Он был в одном красном нижнем белье — подштанниках и рубашке.

— Ты только погляди на нее, Клем. Если бы такая красотка и впрямь попала в беду, за ней бы маршировал весь город с оружием наперевес.

— Твоя правда, но допустим, у нее не было времени сказать…

— Боже, у меня и в самом деле нет времени! — Жоржетта подхватила юбки и бросилась вверх по тропе.

— Ну, что я говорил! — с торжеством провозгласил мужчина в красном. — Не выгорело дельце — вот она и сорвалась с места. А в кармане у нее, похоже, пистолет!

Поначалу тропинка казалась пологой, но скоро вывела на крутую каменистую осыпь. Взбираясь, Жоржетта несколько раз падала, оцарапала обе руки, сбила колени и порвала подол, зацепившись за куст шиповника.

Все время она думала о том, что кошмарный сон, увиденный на борту «Сенатора» (тот самый, что ненадолго сблизил их с Пирсом), в конечном счете сбылся. Мужу грозила смертельная опасность, а она не в силах ему помочь. Никто ей не верил. Внезапно, словно вспышка молнии, ее озарило: она поднаторела во лжи, она лгала и лгала — сначала матросам и пассажирам пароходов, на которых плавала, а потом и Пирсу, — и все обернулось против нее. Лжи верили, а стоило сказать правду — и никто не желал слушать.

Что же выходит, это наказание за годы обмана? Она так долго преступала одну из заповедей, так долго грешила, что иначе как жертвой этот грех не смыть? А жертвой станет Пирс, причем как раз тогда, когда она не мыслит жизни без него?

— Дальше не пойду, — сказал Пирс, останавливаясь на песчаном дне неглубокого оврага.