Елена Арсеньева - Страсть сквозь время

Но как уйти? Вернее, где найти дверь?

Да все там же, откуда путь начался! В подвале того московского дома.

Какого?!

Лидия не знала. Ну, как-нибудь найдет, она и в этом не сомневалась.

Найдет. Потому что время ее истекло. Прозвучал сигнал, прозвенел будильник, пробуждая от волшебного, зачарованного, любовного, мучительного и счастливого сна…

Пора! Пора возвращаться.

Как? Когда?

Она и этого не знала, но не сомневалась, что и это ей откроется.

Ouvrirai tout!

А ключ? Надо его вытащить из замка и взять с собой? Она попыталась сделать это, но не смогла. Ключ держался так прочно, словно прирос к скважине.

Все правильно. Он должен остаться здесь. Если его забрать, каким же путем он попадет когда-нибудь к Алексею Рощину? Значит, чтобы вернуться, ей не понадобится этот ключ.

Вот и хорошо!

Теперь главное — уйти отсюда. Уйти — и поскорей!

Она выскочила в коридор и принялась торопливо спускаться по лестнице. Нет, никуда не заходить, никого не видеть, ни с кем не прощаться! Иначе… иначе…

Лидия вбежала в залу — и замерла при виде сборища людей. Священник в облачении, с испуганным лицом. Свечи на столике. Ирина в чем-то белом, накинутом на голову… Рядом Алексей. За его спиной стоит мрачный — мрачнее тучи! — Сташевский. И поодаль — Марше, словно дирижер некоего странного оркестра.

— Мы только вас и ждем, Жюли, — сказал он приветливо. — Вы будете подружкой невесты. Прошу вас занять свое место при ней! Венчание начинается, господа!

…Она слышала и видела все происходящее словно сквозь сон.

— Гряди, голубица!..

Алексей стоял бледный, с трудом удерживаясь на ногах. Сташевский незаметно поддерживал его.

Ирина рыдала, словно ее не под венец вели, а тащили на плаху. Правда, она не упиралась, а цеплялась за руку Алексея, и воск капал с его и ее дрожащих свечей, словно горючие слезы лились.

— Ну-ну, — недовольно сказал Марше. — Зачем столько слез при таком счастливом событии?! Понимаю, понимаю… предстоящий расстрел жениха омрачает счастье невесты…

— Ради бога! — простонала Ирина. — Зачем вы издеваетесь над нами, над нашим горем?! Вообразите себя на месте моего жениха, а на моем месте — вашу невесту. Неужели она не обливалась бы слезами, предвидя завтрашний день?

— От души надеюсь, что с моей невестой ничего подобного не произойдет, — приветливо сказал Марше. — Да, впрочем, и у вас есть возможность сохранить жизнь этому герою.

— У меня? — растерялась Ирина. Она явно не верила своим ушам. — Что я должна сделать? Вы скажите. Вы только скажите, я… я на все…

От волнения у нее прервался голос.

— Вы, — Марше голосом подчеркнул это слово, — вы, мадемуазель, сделать ничего не можете. От вас ничего не зависит. Точно так же, как от вашего жениха. Но здесь есть человек, который в силах заставить меня переменить мой приказ.

Он умолк. Он не смотрел на Лидию. Он вообще смотрел в другую сторону, однако поблекшие от слез глаза Ирины медленно обратились к ней.

— Да-да, — кивнул Марше. — Я готов отменить приказ о расстреле, если ваша сестра согласится этой ночью разделить со мной постель. Ну а если нет, я велю расстрелять их обоих: и Жюли, и вашего жениха. Так что, господа, в ваших прямых интересах уговорить эту даму быть со мной поласковей!

— Подлец… — с тихим бешенством протянул Алексей. — Отъявленный негодяй! Ты не имеешь понятия о чести и благородстве! С каким удовольствием я всадил бы тебе пулю в лоб! Но ты ведь трус, жалкий трус. Ты ведь побоишься принять мой вызов!

— Вы говорите о дуэли? — пренебрежительно ухмыльнулся Марше. — Ну, вы ничем не рискуете. Как офицер французской армии я не могу драться с каким-то жалким пленным. Это запрещено уставом — раз. А во-вторых, это ниже моего достоинства.

— В самом деле? — с ненавистью усмехнулся Алексей. — Но ведь ты обещал мне эту дуэль!

— Вы бредите, мсье? — осведомился Марше. — Вы принимаете желаемое за действительное?

— Нет, я ничуть не брежу! — запальчиво воскликнул Алексей. — Я узнал тебя! Я долго думал, отчего мне кажется такой знакомой твоя красноносая рожа бургундского пьяницы, но теперь я тебя узнал. Помнишь ли ты начало августа, помнишь ли деревню Подмятьево?

— Под-мя-тье… — задумчиво попытался повторить Марше. — Да разве европеец способен на трезвую голову выговорить хоть одно из этих варварских названий? Тем более мы прошли столько ваших деревень, что я и со счета сбился.

— Вспоминай, лейтенант! — настойчиво воскликнул Алексей. — Вспоминай! Около этого местечка ваша часть отклонилась влево от большой дороги. Тем же направлением двигался и наш полк. Мы держались близко друг к другу, а иногда подходили чуть ли не вплотную. Но приказа ввязываться в бой не было ни от вашего, ни от нашего начальства… Мы шли, иногда косясь друг на друга и отпуская реплики, которые были обидны и в то же время недостаточны для того, чтобы нарушить приказ и наброситься друг на друга, схватившись в рукопашной. Ты ехал на рыжем коне с красным отливом, который все время норовил сбросить тебя. Помнишь?