Патриция Поттер - Гордое сердце

Что-то сразу показалось ей в Эллен фальшивым. Когда она протянула руки, желая обнять бедняжку, приласкать, утешить, та отшатнулась и попятилась. Немудрено, подумала Эйприл, столько всего пережила, тут уж не до объятий.

Но стоило появиться Терреллу, как Эллен со всех ног кинулась к нему и защебетала. Что ж, это тоже объяснимо! Друг семьи… Но, увидев ее глаза, Эйприл поразилась. Они сияли, в них не было и следа печали или горя.

В этой компании Эйприл с каждой минутой чувствовала себя все более неуютно. Почему-то вспомнился дом Мэннингов в Бостоне. Та же самая атмосфера недружелюбия, скорее даже ненависти. Там, на Севере, ненавидят южан, здесь — индейцев. Всех без исключения.

Хорошо, что она уложила Дэйви спать, размышляла Эйприл. Разговор, который затеяли Эллен с Терреллом, совсем не для детских ушей. Твердят одно и то же: надо отомстить, убить проклятого краснокожего. Вспомнились спокойные серые глаза обвиняемого. Невольно она сравнила их с хитрыми и злыми глазами Эллен. Здесь что-то не так. Неизвестно, кто тут жертва, кто злодей. Перестань, Эйприл! — одернула она себя. Незачем делать из убийцы мученика. Его вина ни у кого не вызывает сомнений. А если манеры девушки пришлись тебе не по душе, то это ровным счетом ничего не значит. О человеке вообще нельзя судить по внешнему виду, а Эллен Питерс столько пережила! По крайней мере в этом сомневаться не приходится.

Между тем сержант Террелл, решив, что Эйприл полностью разделяет его взгляды, разоткровенничался и стал посвящать ее в свои планы. Этого выродка Маккензи он заставит помучиться в пути. Не даст ни капли воды. Посмотрим, сколько тот продержится, хотя говорят, будто индейцы выносливы и могут обходиться без воды неделями. Террелл явно не видел выражения лица Эйприл, потому что, заливаясь хохотом, продолжал рассказывать, каким образом намеревается проучить краснокожего ублюдка. Когда до форта Дефайенс останется всего ничего, вздернет этого Маккензи на пару минут, заставит просить пощады. Если, конечно, тот еще раньше не подохнет.

Боже, какой гнусный замысел! — содрогнулась Эйприл. Так вот какая поездка им уготована… Дэйви станет свидетелем жестокости и насилия. Нет, этому не бывать! Утром она расскажет лейтенанту Пикерингу обо всем, что услышала. Кстати, уж не потому ли он так долго не соглашался захватить их с собой? Что ж, в крайнем случае придется сообщить, что она дочь генерала Вейкфидда.

Всю ночь Эйприл не сомкнула глаз. Как наяву видела лицо арестанта в кровоподтеках, пятна засохшей крови на одежде. Вспоминала его горделивую осанку. С каким достоинством он держался!

Чутье подсказывало ей, что мужчина с такими честными глазами и горделивой осанкой не может быть хладнокровным убийцей. Террелл называл его Маккензи. Где она слышала эту фамилию? Ну да, конечно! Отец упоминал о нем в одном из писем. «Маккензи, мой разведчик, — удивительный человек. Самолюбивый, независимый и одинокий, вернее, без привязанностей. Но я во всем на него полагаюсь, ибо он человек слова».

Но вот она узнала о Маккензи такое, что просто не верится. Как все это совместить? Отец, именно он, должен разобраться, что к чему. А она сделает все, что в ее силах, но расправы не допустит.

Маккензи шагал за фургоном, а Эйприл то и дело на него оглядывалась. Она пыталась переключить свое внимание то на Дэйви, то на суровый и в то же время величественный ландшафт, но это ей не удавалось.

Эллен Питерс и она с Дэйви уже сидели на задней скамейке фургона, груженного провиантом, когда вывели Маккензи. От нее не укрылась злорадная ухмылка, тронувшая губы Эллен, когда цепь от наручников соединили с цепью, прикрепленной к задку фургона.

И снова Эйприл поразилась самообладанию преступника. Ни один мускул не дрогнул на лице, никаких эмоций не отразилось в удивительных глазах.

На мгновение их взгляды встретились, в его глазах промелькнула искорка, и она поняла, что он ее узнал. Но потом взгляд его постоянно скользил мимо, словно ее тут и не было. Он стоял и спокойно ждал, когда тронется фургон.

На нем была рубашка и кожаные штаны в пятнах крови. Она бросила взгляд на мокасины по колено, и ее сердце сжалось при мысли о том, что эта обувь из мягкой кожи совершенно не годится для длительного перехода по каменистой почве.

Все ждали команды трогаться, и, пока еще оставалось время, Эйприл украдкой разглядывала его.

Маккензи нельзя было назвать красивым в обычном понимании этого слова. Лицо казалось вырезанным из куска мореного дуба. Резкие, но в то же время правильные черты хранили выражение гордого величия, присущего только индейцам, хотя, с другой стороны, отличались мягкостью, необычной для индейского типа лица. Да и волосы, прямые и черные, были красивее, чем у индейца, правда, такие же блестящие и густые. Глубоко посаженные глаза, высокие скулы, резко очерченная линия рта и волевой подбородок придавали его облику неповторимое своеобразие. Раз увидев, этого человека уже нельзя было забыть.