Ферн Майклз - Возвращение в юность

Дэмион Конвей уже давно пришел к выводу, что Кели вызывает в нем необыкновенные чувства. Священник — тоже мужчина, а ни один мужчина не мог равнодушно смотреть на Кели. Она была воплощением женственности. Даже западная одежда, которую она носила вместо своей традиционной восточной, выглядела на ней легкой и изысканной.

Она вошла в кабинет с выражением детского смущения на лице. Это выражение было неизменной и неотъемлемой частью ее существа, она «носила» его, как другие женщины — «маску» повседневного макияжа. Дэмион остался на месте. Он улыбнулся и указал ей на кресло. Черты Кели казались воплощением восточной загадочности. Она опустилась в кожаное кресло напротив его стола.

Дэмион ждал. Временами она просто сидела, не произнося ни слова. Время шло, она поднималась и так же молча уходила. Иногда она говорила — обо всем и ни о чем. Кели приходила в пасторский дом на протяжении последних шести месяцев, но Дэмион до сих пор не знал, что ее тревожит и гнетет. И есть ли у нее тревоги и проблемы. И все же боль жгла ее изнутри, и взглядом своих темных глаз Кели словно умоляла его избавить ее от этих страданий. Последние три месяца, с тех пор как она добровольно вызвалась печатать для него, она регулярно приходила два раза в неделю. Каждый раз все повторялось, и все же каждый последующий визит отличался от предыдущего.

Он разговаривал с ней спокойно и доброжелательно, чтобы не напугать. Она постепенно расслаблялась и откидывалась на спинку кресла, ее руки чинно лежали на коленях, а ноги твердо стояли на полу.

— Вы, наверное, удивляетесь, почему я прихожу к вам, — тихо произнесла Кели. — Было бы проще оставлять напечатанное внизу у экономки… — голос ее звучал хрипло и был женственно-гортанным. В ее речи чувствовался чуть заметный акцент, некоторые слова и отдельные фразы казались странными. — Я не знаю почему, Дэмион. Здесь так тихо и спокойно. Иногда я просыпаюсь утром и знаю, что должна придти сюда и посидеть. А может быть, и поговорить.

Произнеся его имя, она разделяла его на два слова крошечной паузой и делала ударение на каждом слове. «Дэми-он», — так она его называла, придавая имени восточный колорит, как будто он тоже принадлежал к ее народу. Хотя она говорила на прекрасном английском, ее голос все время менял высоту и окраску, и эти экзотичные переливы выдавали в ней иностранку. Дэмион ждал, когда она скажет что-нибудь еще. Неожиданно без малейших признаков движения она словно исчезла, растаяла. Ее удлиненные черные глаза закрылись, руки сжались еще сильнее. Они прекратили разговор, и наступившее молчание стало их особым средством общения. Подобно оазису в пустыне, это молчание казалось бальзамом, дарующим покой и отдых от мира, где слова могут быть бессмысленными звуками, маскирующими чувства или уничтожающими их. Эти возвышенные минуты тишины означали интимную близость без прикосновений.

Когда Дэмион снова взглянул на Кели, она пристально смотрела на него. У нее были прекрасные глаза и такие длинные густые ресницы, каких он не встречал ни у кого из женщин. Дэмион улыбнулся ей. Он был рядом, готовый говорить с ней и слушать ее, но не произносил слов. Внутренний голос подсказывал ему, что Кели боится их.

Она встала, отошла от стола и, наконец, улыбнулась — впервые за сегодняшний визит. Ее темные терновые глаза засветились изнутри, и словно солнце осветило комнату. Улыбка Кели предназначалась именно ему, Дэмиону.

В самом начале, когда Кели только появилась в городе, к ней отнеслись с предубеждением. Расовые предрассудки были еще сильны среди южан, но красноречие церковной проповеди Дэмиона быстро положило конец всем разговорам. Когда Кели ушла, он попытался вспомнить, во что она была одета. Что-то колыхавшееся мягкими складками… Дэмион забыл даже цвет ее платья. Все, что осталось в памяти, — это выражение смущения на лице и боль в глазах. Когда-нибудь он сядет и напишет книгу, и его герой полюбит девушку, похожую на Кели.

Проповедь. Он должен ее написать. Мысли снова начали блуждать. Может, все дело в Джине Макдермотте? Может, Кели тоскует по своей родине, Таиланду? Нет, этим она поделилась бы с ним. Как и раньше, он пришел к выводу, что Кели всерьез беспокоил отставной полковнике ВВС США Джин Макдермотт.

Поспешно схватив желтый блокнот, Дэмион открыл ящик стола, чтобы спрятать вещественное доказательство своего сегодняшнего творческого бессилия. В столе он увидел местную ежедневную газету, которую положил туда еще утром. Он убрал ее подальше, потому что сообщение о возвращении в город Кейдера Хэрриса не на шутку разозлило его. Почему бы не признаться в этом самому себе? Возвращение Кейдера Хэрриса каким-то образом угрожало ему. Появление Кейдера Хэрриса означало новые проблемы. В городе и так достаточно причин для раздоров. Мнения горожан разделились из-за того, что нефтяная компания «Дельта Ойл» намеревалась построить огромные резервуары для хранения сжиженного природного газа на берегу Миссисипи. Эта тема стала причиной горячих споров и вполне могла вызвать своего рода маленькую «гражданскую войну». Брат против брата, только на этот раз все братья живут в одном городе, Хейдене. Как пастор, Дэмион чувствовал, что его прихожане хотят, чтобы он объединил их и повел за собой. Он упрекал себя, полагая, что, возможно, преувеличивает собственную значимость, но доля правды тут была. До сих пор ему удавалось сохранять нейтральную позицию, но сохранять ее и дальше не представлялось возможным. Женский молодежный клуб и масоны уже призывали его выступить на их собраниях, и ему намекнули, что участники попросят высказать свое мнение по поводу намерений нефтяной компании.