Барбара Картленд: Чудесная миниатюра

— И ты ничего не знала о семье своей матери? — спросил маркиз.

— Она ни словом не обмолвилась о ней. Повторяю, мне было известно лишь о том, что она сбежала с папой и не поддерживала больше отношений со своими родственниками, — пояснила Ванесса. — Перед смертью мама написала мне подробное письмо. Доркас обещала ей, что отдаст его мне, лишь когда кто-нибудь предложит мне руку и сердце, и я… соглашусь стать женой этого человека.

На ее щеках выступил румянец.

— Значит, ты согласна выйти за меня замуж?

— Я поняла, что, если ты еще раз… попросишь меня об этом, я не… сумею тебе отказать, — призналась Ванесса.

Они глядели друг другу в глаза, и время для них словно остановилось.

Затем маркиз спросил, с трудом преодолевая внутреннее сопротивление:

— Ты не скажешь мне, что еще было в письме твоей матери?

— Она подробно описала историю своего побега. Жених, которого выбрал ее отец, любил другую женщину, а к маме был совершенно равнодушен. Она его не интересовала, просто он хотел породниться с О'Дерри.

— И тогда она сбежала с твоим отцом?

— Она влюбилась в него без памяти, хотя, как я тебе уже говорила, он был значительно старше. И они жили очень счастливо!

— Мы тоже будем счастливы!

Ванесса доверчиво посмотрела на маркиза, и ее глаза засияли от радости.

Он сделал шаг ей навстречу, собираясь обнять любимую, но почувствовал, что их разговор еще не закончен, и задал вопрос:

— Из письма ты наконец узнала, что твоя бабушка вдовствующая графиня Кландерри. Но как тебе удалось ее найти?

— Когда я прочла о ней в мамином письме, в моем сознании словно прозвенел звонок. Внезапно я вспомнила, что сказала мне в Рэкфорд-парке герцогиня Тилби. Она обещала устроить мне несколько заказов у своих приятельниц, если я пойду ей навстречу и вернусь в Лондон.

— Герцогине известно, что я думаю о ней и о ее заказах! — перебил Ванессу маркиз.

— Она говорила, что графиня Кландерри, живущая на Беркли-сквер, собирается заказать портрет своей любимой собаки.

— И ты смогла найти свою бабушку?

— Отыскать ее особняк на Беркли-сквер оказалось проще простого. Он почти такой же огромный, как твой.

— Итак, теперь у тебя появилась бабушка и, судя по всему, бездна ирландских родственников, — заметил маркиз. — Он немного помолчал и шутливо добавил: — Твоя бабушка ясно дала мне понять, что род О’Дерри гораздо более древний и знатный, чем какие-то Рэкфорды Может быть, тебе стоит поискать другого претендента на твою руку и сердце?

Ванесса шагнула ему навстречу, и он нежно обнял ее.

— Неужели ты не женишься на мне? — умоляюще произнесла она. — Ну пожалуйста. И прости меня за то, что я тебя так расстроила.

— Твое первое исчезновение было для меня тяжелым ударом, но я простил тебе это, потому что сознавал свою вину, — ответил маркиз, крепко прижав ее к себе — Но если ты вчера утром нашла свою бабушку, то кто мешал тебе послать мне письмо в тот же день и уж, по крайней мере, сегодня? Эти сутки стали для меня настоящим кошмаром!

Он удивился, когда Ванесса густо покраснела и отвернулась.

Маркиз взял ее за подбородок.

— Скажи мне правду? — потребовал он. — Зачем тебе понадобилась эта отсрочка? Неужели ты хотела наказать меня за грехи, в которых я не перестаю каяться?

— Нет, конечно, нет! — воскликнула Ванесса, — это было просто…

Она осеклась, закрыла глаза, и маркиз увидел, как тень от ее длинных черных ресниц упала ей на щеки.

— Так в чем же причина? — продолжал допытываться он.

— Ты говорил, что наши «рамки» не столь важны, — прошептала Ванесса, — но ты можешь гордиться своей, она великолепна, а я по-прежнему стыдилась своей бедности, и теперь, перед нашей встречей, мне захотелось купить… новое платье.

Маркиз на мгновение замер от неожиданности, а потом рассмеялся.

— Новое платье! Моя дорогая, зачем тебе это? Неужели ты не поняла, что для меня ты всегда в волшебной рамке?

Он еще крепче прижал Ванессу и нежно прикоснулся своими губами к ее губам.

Он поцеловал ее, совсем как тогда вечером на террасе, и в них снова вспыхнуло это колдовское чувство. Теперь влюбленные полностью принадлежали друг другу.

Его поцелуи стали более страстными. Маркиз словно требовал от Ванессы — будь моей, и когда она затрепетала в его объятиях, он понял — отныне они единое целое и никакая сила не может их разлучить.

Неважно, кем была Ванесса и какая кровь текла в ее жилах. Он чувствовал, что создан для этой женщины, а она для него. Как будто их любовь существовала уже миллионы лет и ее огню суждено гореть вечно.