Майя Бэнкс: Юная жена

В этот миг Грэму показалось, что если бы Робина была вооружена, то убила бы его младшего брата. Он не раздумывая шагнул, чтобы заслонить Тига и избежать столкновения.

Броуди что-то выкрикнул. Тэвис повернулся к Тигу. По залу разнеслись гневные вопли и оскорбления. Только присутствие графа предотвратило кровопролитие.

— Достаточно! Очистите зал! — приказал он сыновьям Армстронга и братьям Грэма. — Вон отсюда! Дайте все обсудить с глазу на глаз.

— Я не оставлю брата в этом змеином гнезде, чтобы его здесь убили! — крикнул Боуэн.

Грэм поднял правую руку.

— Я здесь под надежной защитой, Боуэн. Выйди. Сходи к нашим людям. Проверь, чтобы все было как должно. Чем скорее мы с этим покончим, тем быстрее вернемся на свои земли.

Его братья и сыновья Армстронгов с недовольным ворчанием покинули зал.

Грэм обернулся к Робине:

— А теперь, миледи, говорите. Я начинаю терять терпение.

Тэвис приблизился к жене и встал рядом, как будто провоцируя Грэма выразить ей неуважение взглядом или словом.

— Эвелин… она другая. Видит Бог, она не дурочка. Я сама до конца не понимаю, что на нее подействовало. В юности, три года назад, она упала с лошади в ущелье. Прошло три дня, прежде чем мы ее нашли.

Грэм нахмурился.

— Значит, вы утверждаете, что она не родилась такой? Что ее недуги, какими бы они ни были, случились из-за того падения?

— Именно так. Она не родилась такой. На свете не было ребенка милее Эвелин. Умненькая, сообразительная, жизнерадостная и веселая. Она для любого стала бы завидной женой. Но после того падения она долго болела и так и не стала прежней. Она не разговаривает. Не сказала ни слова с тех пор, как очнулась после двухнедельного беспамятства.

— Это все? Значит, она не разговаривает? — Некоторые мужья обрадовались бы подобному подарку.

Робина покачала головой.

— Я пытаюсь объяснить, что она не сможет стать тебе настоящей женой. Ты не можешь обращаться с ней как с обычной женщиной. Пожалуйста, если в твоем сердце есть хотя бы тень жалости, будь к ней добр и оставь ее в покое. Нельзя наказывать девушку за грехи родственников.

Грэм ощутил, как в сердце разгорается гнев, как закипает кровь. Его лицо напряглось.

— Я не воюю против женщин и невиновных, — процедил он. — И я не желаю повторять этого снова.

— Монтгомери, клянусь тебе всем, что свято: если с моей дочерью произойдет что-то дурное, пока она будет находиться на твоем попечении, ты не уйдешь от возмездия, куда бы ни спрятался, в какую бы пещеру ни зарылся! — прорычал Тэвис. — Мы явимся за тобой всем войском, всем нашим кланом и со всеми союзниками.

— Я бы разочаровался в тебе, если бы ты поступил иначе, — отрезал Грэм. — Давай прекратим бессмысленные пререкания. У меня не больше желания брать в жены больное дитя, чем у вас отдавать ее за меня замуж. Но ни у вас, ни у меня нет выбора. Лучше покончить с этим до того, как случится что-нибудь непоправимое.

— В этом мы все согласны, — раздался голос стоявшего в отдалении графа Данбара. — Ты обозначил свою позицию, Тэвис. Говорить больше не о чем. Приведи сюда свою дочь, чтобы Грэм познакомился с невестой.

Эвелин почувствовала, как земля под ней задрожала. Подняв голову, она пыталась рассмотреть, кто скачет вверх по склону, на котором она прячется, и увидела, как Броуди из седла внимательно оглядывает окрестности. Когда взгляд брата ее нашел, Эвелин прочла в его глазах явное облегчение.

Он легко спрыгнул на землю, бросил поводья, чтобы конь мог пощипать траву, и направился к сестре. Когда он подошел ближе, Эвелин смогла прочесть по его губам:

— …Тебя ищут повсюду, Эвелин. Я так… мы все за тебя волновались. Мама совсем расстроилась. Боялась, что ты от страха убежала из замка.

Эвелин нахмурилась. Когда-то она действительно могла поступить столь эгоистично и трусливо, но больше такое не повторится. Конечно, она может трепетать от нависшей над ней угрозы брака, но все же сумеет встретить будущее с высоко поднятой головой и перед семьей ничем не выкажет своего страха. В этом состоит ее долг.

Броуди подал ей руку, помог встать, а потом, к удивлению Эвелин, крепко обнял, прижал к груди и долго-долго удерживал в объятиях.

Эвелин подчинилась, испытывая удовольствие от этого проявления привязанности. Конечно, Броуди всегда был с ней ласков. Из всех родных он выражал свои чувства наиболее открыто и никогда не обращался с ней как с неполноценной. Для него она всегда была лишь младшей сестренкой.