Франческа Шоу: Дочь адмирала

Адам стоял на корме и смотрел в бинокль. Хелена остановилась, не зная, как себя вести. Она приложила пальцы к губам и вздрогнула, вспомнив вчерашний поцелуй. Неужели они смогут разговаривать, словно ничего не произошло?

— Простите, мэм, мне велено узнать, будете ли вы завтракать, мэм. — На нее смущенно смотрел рыжий юнга. Мальчику обычно не разрешали подходить к дамам его светлости, но эта леди выглядела доброй и милой.

Хелена улыбнулась ему, и он в ответ тоже улыбнулся. Как он похож на брата, с болью в сердце подумала она. Получили ли они ее письмо, или Джон с мамой провели бессонную ночь, считая, что она утонула?

— Спасибо. Я на самом деле хочу есть и с удовольствием позавтракаю. Вы мне покажете, куда пройти?

Мальчик покраснел до корней волос. За все тринадцать лет его жизни ни одна красивая дама с ним не разговаривала, да еще так ласково. Вконец потрясенный, он, запинаясь, проговорил:

— Я принесу вам завтрак, мэм, если только вам будет удобно сесть около рубки — там не так сильно дует.

Хелена устроилась возле рубки и с улыбкой смотрела, как он сбегал в камбуз и через несколько минут вернулся с полной тарелкой. Хелена с сомнением взглянула на селедку, кусок пахнущего плесенью сыра, черствый хлеб и кружку крепкого кофе, но вежливо поблагодарила мальчика, который вне себя от радости уселся у ее ног на палубе.

— Вдруг вам еще что-нибудь понадобится, мэм.

Хелена была очень голодна и съела все, правда, поделилась сыром с юнгой, который сообщил, что его зовут Билли, и заодно поведал ей подробности своей жизни. Их беседа была внезапно прервана появлением помощника капитана.

— Билли! Вот ты где, него… Доброе утро, мэм! Я вас сразу не увидел. Билли, не смей досаждать даме и отправляйся чистить картошку! — Крепкая рука ухватила Билли за шиворот и поставила на ноги. Правда, все это было проделано беззлобно.

— О, не ругайте его — это я виновата! — Хелена вернула мальчику тарелку и кружку. — Спасибо, Билли, за завтрак.

К ним подошел Адам и передал бинокль помощнику со словами:

— Следи за Волчьим утесом.

— Слушаюсь, милорд. Хотя день сегодня ясный, но все равно надо быть начеку. Я отправлю кого-нибудь на реи — осторожность не помешает. — Он отдал честь и удалился.

— Волчий утес? Звучит очень страшно, милорд. — Хелена решила, что судоходство — вполне безопасная тема для разговора.

— Милорд? Вчера вы называли меня Адамом, — мягко заметил он, но, видя, как она смущенно потупилась, добавил: — Вы хорошо спали? Выглядите посвежевшей.

Мисс Уайтт и на самом деле была похожа на только что распустившуюся маргаритку, несмотря на спутанные волосы и чужое платье.

Хелена засмеялась.

— Я свалилась, как бревно, и ничего не чувствовала! Расскажите про Волчий утес. Название просто из готического романа. — Она старалась говорить беспечным тоном, но чувствовала, что звучит все это неестественно. Неужели она сейчас похожа на манерных девиц, каких обычно встречаешь на деревенских праздниках?

— Он очень опасен, а что касается готики, то сами увидите, когда мы будем проплывать мимо. Название ему дали старые моряки — им казалось, что завывание ветра там и плеск волн о берег похожи на волчий вой или рык льва. Как-то мы плыли мимо него в тумане, и команда была убеждена, что все черти ада предсказывают нам гибель.

— Значит, вы часто плаваете здесь? — спросила Хелена и удивилась выражению замкнутости, появившемуся на его лице.

— Иногда, — отрезал Адам. — Через четыре часа мы прибываем на острова Силли. Смотрите! — Он указал в сторону. — Дельфин охотится за сельдью. Вон там… — Взяв Хелену за руку, он подвел ее к поручню. А она, изумленная увиденным, не заметила, как его рука обняла ее за плечи.

Все утро Адам развлекал Хелену, показывая ей птиц и дельфинов, рассказывая длинные истории о русалках и чудовищах и терпеливо отвечая на ее бесконечные вопросы о морской жизни.

— … конечно, отец рассказывал нам о плаванье на королевском фрегате — ну то, что он считал подходящим для моих ушей! Но я уверена, что на таком корабле, как ваш, все обстоит иначе. Вот Джону было бы интересно! Он собирается стать гардемарином и плавать с нашим дядей-коммодором, как только подрастет.

— Удивительно, что ваша мама после гибели мужа разрешает единственному сыну посвятить жизнь морской службе.

— Мама на все смотрит трезво. К тому же она сама из семьи моряков. Она знает, что если Джону не позволить стать гардемарином, то он убежит, а так, по крайней мере, он будет с нашим дядей.