Мэри Патни - Нежно влюбленные

Девушка улыбнулась, обнажив крупные, неровные зубы:

— М-м-м… вполне… Для начала.

Бесцеремонность служанки поразила Джерваза: он дал ей больше, чем пришлось заплатить за виски и за постой. Хозяин заведения содрал с него колоссальные деньги. Впрочем, Брэнделин был в хорошем настроении, поэтому, приподняв бокал, он слегка улыбнулся:

— Ну что ж, значит, до встречи.

Повернувшись, девушка направилась к стойке, заманчиво покачивая бедрами. Джервазу нравились ее плавные движения, и он подумал о том, сумеет ли она повторить их в постели. Опрокинув остаток виски, Джерваз решил, что это последний бокал, иначе к ночи он будет не в форме.

За стойкой бара девушка, удовлетворенно улыбаясь, разливала по кружкам эль.

Бетси Мак-Лин, кухарка, по выражению лица своей кузины, сразу все поняла.

— Ну что, Мэгги, договорилась с английским лордом?

— Ага, — ухмыльнулась Мэгги Мак-Лин. — Пойду к нему попозже. Хорош черт, правда? И щедрый.

Бетси повернулась в сторону англичанина. Что и говорить — красив! Высокий, широкоплечий, мускулистый; на вид ему было двадцать с небольшим; одежда дорогая, но не броская — редкость в здешних краях. Правильные черты придавали лицу непроницаемое холодное выражение. Он резко отличался от подвыпивших посетителей.

— Не знаю даже, Мэгги, я видела его вблизи — глаза у него какие-то холодные… И серые. Но если тебе нравится… А мне вот его слуга по душе.

— Да что ты, Бетси? И каковы же твои успехи? — игриво поинтересовалась Мэгги, не сводя глаз с Джерваза.

— М-м-м… Мы увидимся с ним… позже. Он, конечно, не сможет много заплатить, но зато, когда он смотрит на меня, я чувствую, как тепло разливается по всему моему телу.

— Нет, это его сиятельство — настоящий красавец, — фыркнула Мэгги. — И уж я его ублажу.

— О себе лучше подумай, — пожала плечами Бетси, направляясь в кухню.

Допив виски, Джерваз решил проветриться на свежем воздухе. Когда он поднялся из-за стола, голова у него слегка закружилась. Выпей он еще пару бокалов, ноги перестали бы повиноваться ему.

Дождь кончился, но даже сейчас, в середине мая, было холодно и промозгло. Преодолев, покачиваясь, сотню ярдов, Джерваз вышел на берег. Мягкий плеск волн заглушал голоса, доносившиеся из открытых дверей. Прислонившись к большому валуну, Брэнделин принялся бросать в воду камешки. Меланхолия, навеянная тихим плеском воды, была приятной. Джерваз предался размышлениям и воспоминаниям.

Последний разговор с отцом был не из приятных. Теперь он с горечью вспоминал свой резкий тон и безудержный гнев. Следовало бы повременить с сообщением лорду Сент-Обену о том, что единственный сын и наследник виконта купил офицерский чин в армии и направляется в Индию. Его поспешность привела лишь к тому, что в течение трех недель, пока они с отцом ездили в дальние поместья Сент-Обенов, отец беспрестанно ругал его. Виконт утверждал, что, может, армия и подходит для младших сыновей благородных семейств, однако там не место человеку, который должен унаследовать огромное состояние Сент-Обенов.

Но поскольку Джерваз получил немалое состояние от своей матери, он мог поступать, как того хотелось ему, и лорд Сент-Обен был не в силах повлиять на решение сына. Этих двоих мужчин связывало лишь кровное родство и долг, но они не испытывали ни малейшей привязанности друг к другу. Все могло быть иначе, проявляй отец больший интерес к делам сына, но вот именно это не приходило ему в голову.

Наклонившись, чтобы подобрать еще несколько камешков, Джерваз потерял равновесие и едва не упал. Выпрямившись, он пробормотал что-то злобное по поводу выпитого виски и решил впредь вести себя осмотрительнее.

С самого раннего возраста Джерваз привык контролировать себя. Негоже будущему виконту так вести себя. Не то чтобы за каждым углом на Гебридах таилась опасность, но Брэнделин предпочитал не выставлять напоказ свои слабости.

…Интересно, сколько времени он провел на берегу — может, три четверти часа или час? Было уже поздно, и в баре наступила тишина. Пора возвращаться, наверное, пышная красавица уже ждет его.

После свежего ночного воздуха запах в гостинице показался Джервазу невыносимым. Вокруг было темно, все уже разошлись; горела только одна масляная лампа, оставленная хозяином, видимо, специально для него.

Джерваз поднял лампу достаточно высоко — надо было добраться до своей комнаты, которая находилась на втором этаже. Поднимаясь вверх по лестнице, он опять почувствовал головокружение. Чертово виски! Молодой человек не мог вспомнить, где его комната.