Ирина Шуппе - Ночной лебедь

Но от прикосновения к ней он удержаться не мог. Нежно проведя тыльной стороной ладони по ее щеке, он легонько повернул ее лицо к себе. Его встретили счастливые глаза.

— У нас сын.

Голос звучал крепче, чем можно было бы подумать, едва ее увидев.

— Да, любимая.

— Я назвала его Алексом. Ты не против?

Против? Да как он может быть против? Он теперь вообще не знал, способен ли в чем-то ей отказать. Да он и сам думал так назвать своего сына, ведь благодаря умершему другу Дианы она сейчас жива. Тот Алекс подарил ему своей смертью самое огромное счастье, как же он может быть против.

— Конечно я не против. Я сам так хотел его назвать.

— Правда?

— Да.

На ее лице отразилось удивление, но не более.

— Тебе ничего не нужно?

Ему хотелось что-нибудь сделать для нее, но он не знал, что именно.

— Вода.

Он тут же потянулся к кувшину и наполнил ее стакан. Аккуратно поднеся его к ее губам, он осторожно приподнял ее голову. Напившись, она снова посмотрела на сына.

— Когда он вырастет, он будет похож на тебя.

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверена.

Зевнув, она устало вздохнула.

— Я отнесу его в колыбель.

Тони с максимальной осторожностью поднял ребенка и перенес его в колыбель. Когда он вернулся назад, Диана уже спала.

Запечатлев у нее на лбу поцелуй и прошептав «спасибо», он уселся в кресло, намереваясь не отходить от нее все ближайшее время.

— Господи, Диана, ты хоть когда-нибудь поступаешь так, как тебе говорят.

Ричард безнадежно развел в сторону руки.

— Нет и ты это знаешь.

— Он уже знает об этом?

Диана покачала головой и отвернулась. Все ее внимание занимал ее ребенок. Какое ей было дело до того, что думают о ее поведении другие?

Она и сама знала, что ей еще рано вставать, тем более после таких родов, но ее гнали с постели мысли о матери, которая так больше и не встала.

— Ричард, если это тебя беспокоит, то уходи, не порти мне настроение.

— Ты невыносима.

— Знаю.

Она наклонилась, чтобы взять сына на руки, и услышала протестующий возглас у себя за спиной.

Покачав головой, она направилась к креслу, намереваясь покормить ребенка. Конечно, это ее намерение не осталось незамеченным ее пока еще не совсем окрепшим телом, но она не обратила на это внимания. К черту все эти хвори! У нее сильный здоровый сын, так почему у него должна быть слабая больная мать?

Сев в кресло, она рассердилась на все свое тело, вместе взятое. Помимо избиения Джейсоном, ее за относительно небольшое время ранили четырнадцать раз, трижды весьма серьезно, а она тем не менее была на ногах уже через две недели. Сейчас же она пролежала уже три, а легкая пульсирующая боль до сих пор присутствовала. Кира уверяла ее, что все в полной норме и причины этого она понять не может, что приводило Диану чуть ли не в бешенство.

Теперь же она решила, что нашла причину этого: ее неподвижность. При любом сколь бы ни было серьезном ранении, она всегда двигалась. Сейчас же подалась на уговоры и приняла постельный режим.

Дольше так продолжаться не может. К тому же, ей осточертело обращение всех с ней, как с калекой.

Аккуратно пристроив у груди Алекса, она взглянула на Ричарда.

— Послушай, я хоть когда-нибудь лежала после ранений?

— Нет.

Он был весьма не уверен, стоило ли ему отвечать, но и молчать тоже не мог. Он чувствовал подвох.

— Хоть когда-нибудь мне становилось плохо от активности после них?

— Не-ет.

На сей раз он ответил медленнее, начиная понимать, куда она клонит.

— Тогда какого черта я лежу сейчас?

Она сказала это достаточно тихо, но злость он видел и без крика.

— Ты ведь сам видишь, что мне от этого только хуже.

— Да.

— Значит я больше не услышу ни одного протеста?

— Нет. По крайней мере от меня.

— Вот и прекрасно.

Она перевела взгляд с него на ребенка, и он тут же смягчился.

— Тогда объясни это моему мужу, чтобы я лишний раз не нервничала. Хорошо?

— Хорошо. Но я от этого не в восторге.

Она улыбнулась ему, после чего он направился разыскивать ее вспыльчивого мужа.

Диана погладила по блестящей шее Зевса, улыбнувшись в повернутые к ней ясные глаза. Спустя два месяца после родов она, наконец, перессорившись почти со всем домом, направилась в конюшню с единственной целью — прокатиться верхом. Для нее это было необходимее воздуха, которым она дышала. Больше ее ничто не могло остановить.

Она считала себя не только выздоровевшей, но и отдохнувшей на несколько месяцев вперед.