Барбара Картленд: Заблуждения юности

«Она не лишена смелости, — сказал себе граф, — и у нее самое пылкое воображение, которое я когда-либо встречал».

Только Петрина, подумал он с немного грустной улыбкой, могла придумать такой хитрый способ выманить на улицу Ивонну Буврэ и герцога в столь неподобающем виде, и все из-за того, что несколько петард сгорело у фундамента дома. И чем больше граф размышлял об этой истории, тем забавнее она казалась ему. Так что выехав на Парк-лейн, он уже готов был смеяться над тем, что произошло. Как бы ему хотелось увидеть герцога в одних панталонах и с покрывалом на плечах и Ивонну в прозрачном неглиже в толпе пожарных! Он уже видел карикатуру, высмеивающую этот инцидент, и пообещал себе сохранить ее, чтобы в будущем не доверять «божьим коровкам», как их называла Петрина.

Все еще улыбаясь, граф подъехал к Стэвертон-Хаусу. Было половина седьмого, и он решил, что не поедет к «Уайту» обедать с друзьями, как обещал, а вместо этого останется дома и постарается загладить перед Петриной свое дурное поведение. Однако дворецкий известил его, что мисс Линдон еще не вернулась.

— Она уехала кататься, милорд, примерно в час дня.

— С кем?

— Сожалею, милорд, я был внизу в это время, и ее провожал только лакей, а ему неизвестно имя джентльмена, который заехал за мисс Линдон. Но лакей говорит, что прежде видел его здесь.

Граф, недоумевая, кто бы это мог быть, поднялся в комнату бабушки.

Она очень обрадовалась, увидев внука.

— Ну как, хорошо провел время в Остерли-парк? — спросила герцогиня.

— Да, дом там великолепный! А где Петрина?

— Петрина? — переспросила вдовствующая герцогиня. — Я не видела ее с утра. Боюсь, что я проспала сегодня весь день.

— Ну, полагаю, она скоро вернется, — ответил граф, стараясь не обеспокоить понапрасну бабушку. Она, как многие старые люди, во всем видела повод для волнений.

Граф пошел к себе, чтобы переодеться, но, спустившись к ужину, узнал, что Петрина все еще не вернулась. Он прождал ее час и затем, в дурном настроении, начал ужинать в одиночестве. Граф был очень удивлен тем, что Петрина не предупредила бабушку, что уезжает к друзьям и вернется домой поздно. Это было совсем на нее не похоже: с тех пор, как девушка поселилась в Стэвертон-Хаусе, она всегда выказывала по отношению к вдовствующей герцогине самое глубокое почтение.

У графа возникло неприятное предположение, что, огорченная его словами, она намеренно задерживается, чтобы не выслушивать новых упреков.

Ужин закончился, и граф направился в библиотеку, приказав, чтобы ему сразу же доложили, как только Петрина вернется. Он прочитал дневные газеты и взял книгу, которая до сих пор казалась ему очень увлекательной, но сейчас он не мог сосредоточиться на чтении. Граф поминутно смотрел на часы, и, невзирая на принятое решение сохранять спокойствие духа, чувствовал, что опять начинает сердиться.

— Ну это же смешно — исчезнуть вот так! — воскликнул он в сердцах и потянул за шнур сонетки, чтобы справиться, не вернулась ли Петрина, но в этот момент открылась дверь, и вошла сама Петрина.

Он открыл было рот, чтобы упрекнуть ее за длительное отсутствие, но слова замерли у него на устах. Достаточно было только посмотреть на это бледное лицо с испуганными глазами, на растрепанные волосы, чтобы убедиться, что произошло нечто необычное. Петрина стояла неподвижно и глядела на него, дрожа всем телом.

— Что случилось? — бросился к ней граф.

С минуту казалось, что она не в силах произнести ни слова. Затем тихим, слегка охрипшим голосом, так, что он едва мог ее расслышать, Петрина сказала:

— Я … я… убила человека и украла коляску.

Девушка покачнулась, и граф подхватил ее на руки, донес до дивана и осторожно опустил на подушки.

— Простите… простите меня! — прошептала она несчастным голосом.

Граф подошел к подносу с вином и налил в бокал немного бренди. Затем вернулся к Петрине, обнял ее и поднес бокал к губам девушки.

— Пейте! — приказал он. — Тогда сможете рассказать, что случилось.

Петрина глотнула и с отвращением затрясла головой.

— Еще выпейте! — твердо сказал граф.

Она слишком ослабла, чтобы спорить, и отпила еще глоток. Огненная струя скользнула в желудок и унесла с собой мглу, которая, казалось, грозила поглотить ее, надвигаясь со всех сторон.

Когда Петрина подняла руку, чтобы оттолкнуть полупустой бокал, граф поставил его на столик рядом с диваном и сказал спокойно и убедительно звучным, низким голосом: