Франсин Риверс - Эхо во тьме

— Если хочешь добиться успехов, тебе придется подавлять в себе все свои эмоции, — неоднократно повторял ему учитель тоном, не лишенным презрения. — В конце концов, видеть смерть — это удел всех врачей.

Александр понимал, что старик прав. Понимал он и то, что без этих зрелищ у него не будет никакой возможности продвинуться в изучении анатомии. Александр уже добился блестящих успехов в изучении теоретических трудов и рисовании. Оставалось только освоить вивисекцию. Флегон знал о неприязненном отношении ученика к такой практике, но старый медик был непреклонен и не желал слушать никаких отговорок.

— Ты мне сказал, что хочешь быть врачом? — говорил он Александру. — Тогда скажи мне, добрый ученик, как ты собираешься делать хирургические операции, не изучив человеческую анатомию? Никакие схемы и рисунки не сравнятся с живым человеческим организмом. И благодари богов, что зрелища предоставляют тебе такую возможность!

Благодари… Александр смотрел, как вышедшие на арену жертвы одна за другой умирали в зубах и лапах безжалостных голодных львов. За это благодарить? Он покачал головой. Нет, что угодно, но только не это он хотел увидеть на зрелищах.

И тут раздался еще один звук, более зловещий, чем рычание львов. Александр сразу узнал его — это был стон разочарования недовольных зрителей. «Представление» закончилось. Пусть львы теперь насыщаются в темных чревах клеток, а не раздражают толпу своим скучным пиршеством. Мрачное беспокойство пробежало по трибунам, подобно огню в неблагоустроенном жилище.

Распорядитель зрелищ тут же обратил внимание на реакцию толпы.

Звери услышали звук открываемых ворот и стали активнее работать лапами и огрызаться, когда вооруженные дрессировщики вышли, чтобы загнать их обратно в клетки. Александр молился Марсу о том, чтобы эти люди работали быстрее, а также Асклепию о том, чтобы хоть в одной из жертв еще теплилась искорка жизни. Если этого не произойдет, Александру придется оставаться здесь до тех пор, пока не подвернется другая возможность.

Молодому врачу совсем не интересно было смотреть на то, как львов оттаскивали от тех, кого они убили. Он смотрел на песок, пытаясь найти в ком-нибудь из лежащих хоть какие-то признаки жизни. И тут его взгляд снова остановился на юной девушке.

Рядом с ней не было никаких львов. Это показалось Александру любопытным, потому что она находилась далеко от тех людей, которые уводили львов к воротам. В этот момент он вдруг уловил слабое, но… движение. Наклонившись вперед, врач стал смотреть на растерзанную девушку во все глаза. Ее губы шевелились!

— Вон та, — быстро сказал он стражнику, — которая ближе к центру.

— На нее напали в самом начале. Она мертва.

— Я хочу осмотреть ее.

— Ну, как хочешь, — стражник вышел вперед, сунул два пальца в рот и два раза быстро и резко свистнул. Так он подал знак тому, кто выступал в роли Харона и танцевал среди мертвых. Александр проследил за прыжками этого актера, потом перевел взгляд на лежавшую девушку. Харон слегка склонился над ней, повернул свою украшенную перьями и клювом голову, как бы прислушиваясь, не подает ли девушка каких-либо признаков жизни; при этом он театрально размахивал в воздухе своей колотушкой, готовясь опустить ее вниз, если бы какие-то признаки жизни обнаружились. Видимо, решив, что девушка мертва, он схватил ее за руки и бесцеремонно потащил к Воротам Смерти.

В этот момент одна из львиц повернулась к укротителю, который загонял ее в туннель. Толпа встала и в восторге закричала. Укротителю едва удалось справиться с львицей и не стать ее очередной жертвой. Он умело орудовал своей плетью, чтобы отогнать львицу от растерзанного тела девочки и загнать животное в подтрибунные помещения, в клетку.

Стражник воспользовался тем, что толпа отвлеклась, и шире открыл Ворота Смерти. «Быстрее!» — прошипел он, и Харон вбежал в ворота, положив девушку в тень. Стражник щелкнул пальцами, и два раба быстро взяли ее за руки и за ноги и потащили в тускло освещенный коридор.

— Аккуратнее! — сердито сказал им Александр, когда они подняли девушку на грязный, забрызганный кровью стол. Жестом руки он велел им отойти, уверенный в том, что эти увальни своим неосторожным обращением уже, наверное, доконали ее.

Тут тяжелая рука стражника опустилась на руку Александра.

— Шесть сестерциев, прежде чем ты начнешь ее резать, — холодно произнес он.

— Не многовато ли?

Стражник расплылся в улыбке.