Моника Маккарти: Созданы для любви

Тут девочка протянула к лентам руку.

– Нет, Бет, не трогай. – Мать отвела руку дочери.

Неожиданно из-за юбки женщины выскочила еще одна ее дочь. Схватив несколько лент, она бросилась бежать, прежде чем мать успела остановить ее.

– Мэгги, вернись! – крикнула жена фермера. Она подошла к Марии, очевидно, решив, что та – хозяйка товаров. Передав ей на руки мальчика, а затем вложив в ее ладонь маленькую ручку девочки, она сказала: – Мне очень жаль. Я сейчас все возвращу.

Все произошло так быстро, что Мария не сразу поняла, что держит двоих детей. Мария смотрела на них и не могла понять, кто больше удивлен – она или дети. И мальчик, и девочка смотрели на нее широко раскрытыми глазами – словно решали, срываться в плач или нет.

И Мария вдруг почувствовала боль в груди; она еще не забыла, как держала на руках маленького Дэвида. У мальчика сейчас был в точности такой же взгляд. Эта мысль пугала ее. Этот ребенок пугал ее. Слишком острыми были воспоминания о том, как она вздрагивала от каждого всхлипа, который во сне издавал Дэвид. Тогда она была совсем молодой и не знала, как правильно взять малыша, как пеленать его и когда кормить.

Мария постаралась успокоиться, сказав себе, что это было давным-давно, что тогда она была молода, а сейчас… Да и зачем ворошить прошлое?

Но, заглянув в очаровательные синие глаза малыша, Мария поняла, что не убедила себя. Острый шип в груди исчезать решительно не хотел. Дэвиду было меньше, когда его забрали у нее, и с тех пор она ни разу не держала на руках ребенка. Более того, ей казалось, что она начала забывать приятную теплоту и запах младенца.

Не увидев в Марии ничего угрожающего, малыш одарил ее широкой улыбкой и что-то залопотал.

Мария расплылась в ответной улыбке. Мальчик – а может, девочка, в таком возрасте точно определить трудно, – смотрел на нее большими синими глазами и смешно раздувал ярко-розовые щеки. Очаровательный образ этого симпатичного дьяволенка дополняла бархатная шапочка каштановых волос. Малыш, которого она держала на руках, был само здоровье.

Неожиданно Марию кто-то дернул за рукав. Она посмотрела вниз и поняла, что совсем забыла о маленькой девочке, тихо стоявшей рядом.

– Он хочет свой шар, – с серьезнейшим видом проговорила девочка.

Мария поймала себя на мысли, что не ожидала такой серьезности от маленькой девочки. Она не ожидала даже, что та умеет столь внятно говорить. Однако уверенность, с которой девочка подсказывала Марии, какую игрушку дать малышу, вызывала зависть. В свои двадцать шесть Мария не была столь уверенной в себе.

– Боюсь, у меня ничего такого нет, – ответила она, оглядывая стол. Ничего, напоминающего детскую игрушку, на столе не было. Неожиданно Мария вспомнила про мешочек с монетами, которыми расплатился с ней торговец.

– А как насчет этого? – Мария слегка тряхнула кожаным мешочком.

Ребенок засмеялся и замахал ручками. С неожиданной ловкостью схватив мешочек и повторяя движения Марии, он принялся увлеченно трясти монетки. Мария надеялась, что кошелек был хорошо завязан.

Должно быть, прочитав ее мысли, маленькая Бет сказала:

– Смотрите, чтобы он не развязал его. Он любит все тащить в рот, особенно блестящее. На прошлой неделе он чуть не задохнулся, подавившись фартингом.

Мария нахмурилась, понимая, что совсем не подумала об этом. К стыду Марии, эта маленькая девочка знала о младенцах больше, чем она. И девочка была старше, чем вначале подумала Мария.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Четыре с половиной, – с гордостью ответила девочка и, словно вновь прочитав мысли Марии, добавила: – Отец говорит, что я совсем маленькая для своего возраста.

Мария заметила, с какой жадностью малышка поглядывала на ленты.

– Хочешь подержать их? – спросила она.

Глаза девочки расширились, и она энергично закивала. Мария хотела выбрать для нее ленту, но девочка сама взяла ярко-розовую, с цветами, вышитыми серебром; и она столь бережно разгладила ее крошечными пальчиками, что Мария не удержалась от улыбки.

– У тебя превосходный вкус. Ты выбрала самую красивую из всех.

Бет в ответ улыбнулась, и у Марии перехватило дыхание – в душе ее снова всколыхнулась тоска по прошлому.

Тут возвратилась мать детей, крепко державшая за руку крошечную беглянку.

– Ох, простите… – извинилась она перед Марией и положила на стол похищенные ленты. Не отпуская малышку, свободной рукой она ловко взяла у Марии ребенка.

И Мария вдруг почувствовала себя лишенной чего-то очень важного. Отбрасывая набежавшую печаль, она попыталась улыбнуться и спросила: