Кинли Макгрегор: Покорение горца (ЛП)

Но гораздо больше, чем размеры, в Ювине пугал его суровый нрав. Улыбался он нечасто. Собственно говоря, он полностью избегал общества большинства людей и очень редко выбирался из пещеры в холмах, которую называл своим домом.

Однако, не смотря на угрюмость, Ювин обладал способностью зрить в корень и называть вещи своими именами. Именно по этой причине лэрд и вызвал младшего брата, прервав его отшельническое уединение.

- Что же мне делать? – обратился он к Ювину, пытающемуся разжевать мясо. Тот старательно работал челюстями и больше напоминал в этот момент корову, которая перетирает зубами жвачку, чем того воина, каким знал его Локлан.

Кое-как проглотив полупережеванную говядину, гигант философски ответил:

- Учись стряпать сам, если не хочешь протянуть ноги с голодухи.

- Ювин! – прорычал Локлан. – Я серьезно!

- Так и я тоже, - пробурчал в ответ здоровяк, отталкивая деревянный поднос с остатками мяса.

Он сделал огромный глоток эля (14), чтобы перебить мерзкий вкус обугленной говядины во рту и заявил:

- Тебе нельзя и дальше питаться такой дрянью, а то не дотянешь и до следующей недели.

- Ювин… - начал Локлан.

Но тот, не обратив внимания на предостерегающий тон брата, перебил:

- По-моему, эту проблему очень даже легко решить.

Локлан замер:

- И как?

- Идешь на церковный двор и вытаскиваешь оттуда эту самую Мэгги инген Блэр, вскинув на плечо. А затем заставляешь ее приготовить нам что-нибудь по-настоящему съедобное.

Вождь шумно вздохнул:

- Думаешь, мне самому такое не приходило в голову? Но ведь она же находится на священной земле, неприкосновенность которой я не могу нарушить.

Ювин медленно поднялся из-за стола:

- Тогда это сделаю я. Скорее в аду покроется льдом трон Сатаны, чем я позволю еще хоть одной женщине сделать из меня посмешище.

- Это верно, - прервал разговор знакомый голос. – Чтобы насмехаться над тобой, Господь послал на Землю меня.

Локлан обернулся и увидел самого младшего своего брата, Брейдена. Тот стоял в дверях зала с растрепанными, словно от быстрой скачки, волосами, небрежно перекинутым через левое плечо черно-зеленым пледом (15), и проказливым, как всегда, взглядом.

Первый раз за последние две недели предводитель клана рассмеялся и, пересекая комнату, чтобы как следует поприветствовать своего вечно странствующего и непочтительного братца, воскликнул:

- Ну-ну, вот и вернулся к нам блудный сын!

Он приблизился к Брейдену и вдруг заметил за его спиной человека, молчаливо стоявшего в тени. Лэрд остановился как вкопанный, с застывшей на лице улыбкой.

Нет, не может быть...

Локлан моргнул, не веря собственным глазам. Много лет прошло с тех пор, как он последний раз видел своего сводного брата Сина (16). Даже будучи ребенком, Син был гораздо серьезнее Ювина и исполнен непонятной ненависти.

Когда юноша, против воли, был отослан ко двору английского короля, к которому питал злобу их отец, он уже тогда поклялся, что нога его больше не ступит к северу от Адрианова вала (17).

Локлан представить себе не мог, что же заставило брата изменить клятве, но он определенно был этому рад, потому что любил его и очень по нему скучал.

Взгляд черных глаз Сина совсем не изменился – он по-прежнему был безрадостным и одновременно пронзительным, словно заглядывал на самое дно человеческой души. Волосы у Сина были такими же черными, как и у Брейдена и Ювина. Что удивительно, он носил их длинными, словно настоящий горец, а не коротко остриженными, как у англичан.

Но вот одет он был полностью на английский манер: в черный сюрко, кольчугу и рейтузы. Даже сапоги на нем были английского кроя. И, что было довольно странно, на его одежде не было никаких опознавательных знаков (18).

- Что это? – спросил Локлан Брейдена, оправившись от удивления. – Ты вернулся из Англии с гостем?

Он протянул руку старшему брату. Син с минуту задумчиво смотрел на нее, прежде чем, наконец, пожал.

Локлан похлопал его по спине и произнес:

- Рад тебя видеть, брат. Сколько лет, сколько зим!

Напряженные черты лица Сина слегка расслабились, и в этот момент Локлан понял, насколько тот был неуверен в радушном приеме.

- Я побоялся отпускать Брейдена одного, - произнес Син, прерывая рукопожатие. - После того, как он столько раз был на волосок от смерти в Англии, я опасался, что он вернется домой не раньше, чем какой-нибудь очередной бедный ревнивый муж или отец проделает в нем хорошую дыру.