Эльвира Барякина: Белый Шанхай

Въехав на территорию Посольского квартала, машина подкатила к воротам советского полпредства, где уже собрались журналисты и фотографы.

Даниэль высадил Клима и Янека.

— Узнайте, что происходит, а я пока отвезу судью.

С бьющимся сердцем Клим подошел к взволнованной толпе.

— Не напирай! — орали красноармейцы, стоявшие на часах.

— Где находятся Фаня Бородина и остальные подсудимые? — выкрикнули из толпы по-русски.

— Ничего не знаем!

Клим и Янек протолкались к воротам и, показав пропуска, вошли на территорию полпредства.

На крыльце дома со львами их встретил незнакомый человек во френче:

— Товарищ Бородина и ее спутники были здесь, но уже уехали.

— Куда? — изумился Клим. — Они должны быть здесь!

— Сожалею, но я не в курсе.

— А где Валдас?

— Тоже уехал.

— А Левкин?

— Все прежние сотрудники полпредства эвакуированы в СССР.

Клим схватил его за плечи.

— Да вы что, издеваетесь?! Куда вы их дели?!

Оттолкнув человека во френче, он вошел в здание и отправился по комнатам, рывком распахивая двери. Примчалась охрана и, заломив Климу руки, вышвырнула его за ворота.

Он стоял в гомонящей толпе и смотрел на ограду, похожую на частокол из копий. Нину куда-то увезли, не дав ему с ней поговорить… Но ведь это невозможно! Левкин давно понял, что они не просто друзья!

«Мы всего лишь разминулись, — в смятении думал Клим. — Чжан Цзолинь сейчас готов перевернуть весь город, лишь бы разыскать подсудимых. Их где-то спрятали, и это правильно… Надо найти нужный адрес!»

Клим бросился к немецкому посольству, но и там ничего не добился: один за другим он называл псевдонимы Даниэля Бернара, но охранники отвечали, что понятия не имеют, кто это такой.

В течение двух недель Клим метался по городу в безуспешных попытках отыскать Нину.

Он страшно жалел, что устроил безобразную сцену в полпредстве, и теперь его даже на порог туда не пускали. Впрочем, Клим понимал, что ему никто не скажет, где скрывается его жена. Весь Пекин был оклеен портретами продажного судьи Хо Цуна и освобожденных им политических преступников — за их головы была обещана баснословная награда.

На Клима напала черная тоска: теперь он безвылазно сидел в номере «Сентрал-отеля» в нелепой надежде, что кто-нибудь позвонит ему. Несколько раз он напивался до бесчувствия, потом тяжело болел, потом часами бродил по городу, плохо понимая куда и зачем он идет. Все случившееся казалось ему затянувшимся бредом.

Наконец на пороге его номера появился Даниэль Бернар — худой, небритый и осунувшийся. Клим поднялся ему навстречу:

— Тебе что-нибудь известно о моей жене?

Даниэль покачал головой.

— Я по дороге загадал: «Если Клим еще не уехал, значит, он тоже не нашел Нину». Ну что ж, будем жить прошлым.

Он достал из кармана потертую книжку «Доходы и расходы», открыл ее на середине и вырвал вторую, уже исписанную половину страниц.

— Держи русскую часть, а я оставлю себе немецкую.

Клим пролистал свой изуродованный дневник. С внутренней стороны обложки были нарисованы аэропланы и несколько Нининых портретов — довольно похожих.

— Счастье — это искусство составления удачных воспоминаний, — сказал Даниэль. — Если тебе есть, о чем вспомнить с любовью, значит, все было не напрасно.

Он ушел, не подав руки, а через минуту коридорный принес Климу телеграмму от Тамары: «Китти очень скучает по тебе. Возвращайся скорее».

На следующий день Клим купил билет до Шанхая.

Клим сидел в студии перед микрофоном и зачитывал мировые новости:

— На фоне конфликта с Великобританией и другими Великими Державами в СССР прошла «Неделя обороны»: население училось стрелять и пользоваться противогазами. В Вене продолжаются столкновения между полицией и социалистами…

Когда Клим попрощался со слушателями, к нему заглянул Дон Фернандо.

— Слышал, что Марта учудила? Какой-то тип ходил к ней в бордель, пользовался девочками в кредит, а платить — не платил. В прошлое воскресенье она явилась в церковь, и, когда стали собирать пожертвования, опустила в корзину его расписки: «Подателю сего уплатить в счет долга в публичном доме…» Скандал был дикий!

Клим рассмеялся:

— Прелесть какая! — И тут заметил, что сидевший за стеклом техник отчаянно машет руками. — Ого, кажется, мы микрофон забыли выключить!

Дон Фернандо сначала хохотал, потом ругался, а потом решил, что так и надо: теперь о его оплошности будут говорить в каждом трамвае. Бесплатная реклама!