Карен Хокинс - Как очаровать графиню

Ни слова не говоря, Син ударил мерзавца кулаком в нос — Манро отлетел, ударившись о стул, который с грохотом перевернулся. Мистер Стюарт ахнул. Стиснув кулаки, Син рванулся к поверженному противнику, но лорд Камерон перехватил его:

— Син, прошу вас! Да, он заслужил то, что получил, однако не стоит усугублять положение! Прошу, помните, что в доме леди…

Двери тотчас же распахнулись, и в библиотеку степенно вплыла леди Шарлотта, ведя под руку миссис Стюарт. Увидев, как Манро пытается подняться с пола, зажимая ладонью расквашенный нос, обе остановились как вкопанные.

— Не загораживайте двери! — раздался повелительный голос вошедшей герцогини, которая тотчас оценила ситуацию. — Макдугал, принесите еще портвейна и шерри для дам. У всех нас выдался нелегкий день. И пришлите лакея, чтобы он убрал отсюда Манро. Не то он все мои ковры кровью заляпает…

— Ваша светлость, но вы не поняли, что произошло! — охнул мистер Стюарт.

— Ничуть не бывало: я всё великолепно поняла. Мистер Манро выставил себя ослом, дурно отозвавшись о мисс Бальфур, а лорд Синклер повел себя совершенно правильно.

И она исподлобья глянула на Сина. Тот с трудом овладел собой, кипя еле сдерживаемым гневом. Вместо него ответил лорд Камерон:

— Вы прозорливы, ваша светлость. Именно так всё и было.

— А когда уберете Манро, — невозмутимо продолжала герцогиня, обращаясь к дворецкому, — помогите ему упаковать багаж. Полагаю, у мистера Манро нет ни малейшего желания оставаться в доме, где с ним столь неучтиво обошлись. В «Оленьей Голове» наверняка найдется для него комнатка — гостиница всего в двух милях отсюда. Однажды мне пришлось там переночевать — когда во время урагана пострадала моя карета. Там весьма мило, и кормят вкусно…

Подоспевшие лакеи кинулись выполнять приказ госпожи. Лорд Камерон, наконец, выпустил руку Сина, тот отошел к окну и уставился в темноту. Манро что-то гневно бормотал себе под нос, но, похоже, рад был убраться восвояси.

Когда подали шерри и бокалы, Син повернулся к тетушке:

— Где она?

В голосе его звучала еле сдерживаемая ярость. Герцогиня не стала делать вид, будто не понимает, о чем речь.

— Так ты лишь сейчас заметил ее отсутствие?

— Сейчас не время для игр, тетушка! Меня целый день не было в замке, и я полагал, будто она с тобой! Может быть, Роуз пошла прилечь? У нее разболелась голова?

— Нет. — Тетя Маргарет задумчиво поглядела на Сина, вертя в руке бокал шерри. — Она уехала, Син. Нынче вечером.

Эти простые слова причинили Сину такую боль, что сердце его едва не разорвалось.

— Она мне ничего не сказала…

— Наверное, потому что не хотела сцен. Но как бы там ни было, она уехала. Из-за тебя.

— Между нами не произошло ровным счетом ничего, что могло вызвать ее неудовольствие! Всё было как раз наоборот!

Голубые глаза герцогини недобро сверкнули:

— То, что мисс Бальфур поощряла тебя, ничуть не умаляет твоей вины: вчера ты ровным счетом ничего не сделал, чтобы уберечь девушку от конфуза!

— Это было не в моих силах.

— Да что ты говоришь? — разъярилась леди Маргарет.

Син покраснел.

— Ты не знаешь подробностей, тетушка.

— Достаточно того, что я знаю! Да, ты предложил ей законный брак. Когда понял, что она не того сорта, что все твои многочисленные пассии!

— И я искренне сокрушался о своей ошибке. И ей я это сказал!

— Ну да. Сказал, что виноват в том, что дурно о ней подумал. Однако объяснил ли ты девочке, почему хочешь на ней жениться?

— Нет.

— А с чего вдруг тебе взбрело жениться? Ты сам-то это понимаешь?

— Я человек чести… и я должен…

— Начнем с того, что будь ты человеком чести, ты никогда не соблазнил бы девочку!

Син злобно сверкнул глазами. Герцогиня сощурилась.

— Итак, ты не знаешь?

— Что именно?

— Почему попросил Роуз стать твоей женой? — Герцогиня подалась вперед. — Ты сделал это вовсе не для спасения ее репутации! Потому что, пока она не открыла дверь, репутация ее была незапятнана! Так почему на самом деле ты сделал ей предложение, Син?

— Потому что это был мой долг, — упрямо отвечал Син.

— И это единственная причина? — Герцогиня сверлила племянника проницательным взором.

В душе Сина царил полнейший сумбур: боль, обида и еще многое другое… Однако он мужественно переборол себя:

— Да, черт меня возьми! Это единственная причина.

И вышел, хлопнув дверью.

Упрямый, гордый мальчик. Глупая, гордая девочка. Именно то, что так роднит этих двоих — гордость, — сейчас их разлучило.