Хавьер Аспейтья - Плач Минотавра

Пасифаю охватила сонливость. Теплая волна пробежала от ее ступней, сжатых маленькими, неудобными сандалиями старухи, вверх по ногам и распространилась по всему телу. Царевна едва удержалась от того, чтобы закрыть глаза. Подавив зевок, она спросила у старухи сонным голосом:

— Скажи мне, мать, как могла бы я, даже если бы захотела, поменяться с тобой своей кожей?

— Все возможно, — сказала старуха и усмехнулась, обнажив ряд черных и желтых зубов.

На следующее утро военачальник, сопровождавший караван, пришел к пещере сказать царевне, что солдаты свернули лагерь и готовы выступить. Пасифая вышла ему навстречу. Она была одета в короткую пастушескую юбку, старые сандалии жали ей ступни, а кожа напоминала сушеный виноград.

— Разбейте лагерь, — сказала она военачальнику, — и пошлите в Кносс гонца, пусть скажет, что мы приедем в город не ранее завтрашнего дня.

— Но царевич ждет нас, госпожа, — попытался возразить военачальник, недовольный новой задержкой, — и наверняка решит, что с нами что-то случилось. Я не хочу, чтобы меня разжаловали и оставили в солдатах до конца моих дней.

— Я замолвлю за тебя словечко перед Миносом, если ты сделаешь все, как я скажу.

Две недели приходил генерал к пещере, и две недели Пасифая, одетая, как попрошайка, сморщенная, словно засохшее яблоко, просила его подождать. На пятнадцатый день в дубовую рощу в сопровождении личной гвардии прибыл сам Минос.

— Теперь ты знаешь танец, — сказала старуха Пасифае. — Вот твоя лента, твои сандалии, твое платье и твоя нежная и красивая кожа. Никогда не забывай этот танец, научи ему всех женщин Кносса, научи ему свою дочь, пусть она научит ему свою дочь, а та — свою, и пусть так будет всегда.

— Мать, — сказала Пасифая, — ты закалила мою кожу и одела меня, как царицу. Я сделаю то, о чем ты просишь меня, и не забуду твой танец.

Они поцеловали друг друга в щеки, и лишь тогда Пасифая покинула пещеру и направилась к ожидавшему ее жениху.

Весь остров начал готовиться к коронации и свадьбе Миноса, которые было решено отпраздновать вместе. Две недели кряду во дворце звучала музыка, царевич и его гости выезжали охотиться на кабанов, жители острова состязались в плавании и умении управлять лодкой. По договору Миноса с Посейдоном праздник должен был закончиться жертвоприношением лучшего быка из царского стада.

Выбрать быка оказалось несложно: тот, что был послан самим Посейдоном, отличался мощной статью и редкостной красотой. Минос, не забывший обещание, данное морскому богу, выбрал его, ни с кем не посоветовавшись.

Утром накануне свадьбы Пасифая проснулась с предчувствием беды. В одном из своих снов она видела Европу. Та сидела в глубине небольшой пещеры, протянув руки к умирающему, едва дымящемуся костерку, с печатью гнева на увядшем лице. Во втором сне она увидела себя, запертую в подвалах дворца с двумя плачущими детьми на руках. Пасифая долго ворочалась на своем ложе, размышляя, какой груз взвалила ей на плечи Европа, покинув остров. Что бы сделала она, если бы ей пришлось стать женой такого, как Минос? По совету двух девушек из своей свиты царевна потребовала, чтобы ей приготовили повозку, и отправилась в небольшую бухту, расположенную неподалеку от города Порос, чтобы, глядя на море, постараться успокоить свой дух.

Когда царевна со свитой уже собиралась покинуть морской берег, раздался зычный крик, спугнувший с насиженного места целую стаю чаек. К ней, прихрамывая и радостно размахивая руками, бежал толстый бородатый человек, одетый в странные лохмотья. Приблизившись к Пасифае, чьи пурпурные одежды выдавали в ней царевну, незнакомец рухнул на колени и сбивчиво произнес:

— Госпожа, перед тобой верный раб твой. Я знаю твой язык. Я родился в Кноссе. Хотя сейчас я в обносках и без гроша в кармане, хоть все мое имущество нынче и умещается в этой наплечной сумке, а сам я потерпел кораблекрушение, еще совсем недавно удача улыбалась мне: мой дом отличался пышностью и убранством среди самых богатых домов на холме Ликабетт, что в Афинах. Но мой подлый и властолюбивый племянник, да покарает его Зевс, отнял у меня все. Однако славу свою я заработал не богатством, но вот этой головой и вот этими руками. Может быть, ты слышала о великом Дедале? Еще юношей я работал вместе с дворцовыми зодчими.

Потерпевший кораблекрушение с надеждой смотрел в глаза царевне и ее свите, но никто его не узнавал.

— Этот болтун говорит по-критски, но похож на ахейца, — сказала Пасифая своим спутницам. — Кто еще, кроме ахейцев, может быть уверен, что на каком-то острове, куда занесло его бушующее море, все непременно должны знать, кто он и что он? Мне он не нравится. Кто-нибудь из вас хочет помочь ему?