Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная

— Что, — печально вопрошал он, — неужели это так смешно, мадам?

А хихиканье уже переросло в заливистый серебряный смех. Катриона развеселилась до слез. Не понимая причины, но испытывая огромное облегчение оттого, что слышал ее хохот впервые за много-много месяцев, Ботвелл тоже рассмеялся. Наконец, с трудом овладев собой, она выдохнула:

— Френсис! В моей фарфоровой ванне с цветочками ты выглядишь так нелепо!

Он притворился рассерженным, а потом усмехнулся:

— Возможно, голубка. Мне бы тот дубовый чан, который был у нас в Эрмитаже.

Они замолчали, вспоминая блаженные дни в его огромном доме на пограничье. Потом Ботвелл встал в ванне и тихо попросил:

— Помой меня, как раньше. Кат.

Она робко взяла мыло, потеряла его было в воде, а затем трясущимися руками дотронулась до спины мужа.

Ее пальцы задвигались по коже легко, она чувствовала, как возвращаются давние ощущения, и становилась смелее, а пальцы ее двигались увереннее. Когда по спине его потекли струйки теплой воды, Ботвелл повернулся к жене лицом и с легкой ухмылкой наблюдал, как она старательно натирает ему грудь, потом плоский живот и, наконец, отважно двинулась мылить половые органы.

Увидев ответ на ее прикосновение, Катриона тихонько охнула, ее щеки залились румянцем, а глаза взметнулись вверх. Френсис затаил дыхание. Собравшись с духом, она начала смывать мыльную пену. Ботвелл шагнул из ванны, взял ее полотенце и, обсушившись, спросил:

— У тебя хватит смелости?

Графиня кивнула и направилась к кровати. Скользнув под простыню, она приподняла ее для мужа.

Френсис забрался туда и привлек жену в свои объятия. Она была жесткой и неподатливой, словно дубовая палка. Через несколько минут, успокоенная его нежностью, Катриона начала расслабляться.

— Я так боюсь, Френсис, — прошептала она.

— Знаю, дорогая! Но ты должна помнить, что я никогда не причинял тебе боль. Не причиню и теперь.

— Но ты хочешь меня.

— Да, голубка.

— Но не желаешь принуждать. Почему?

— Потому что я люблю тебя, Кат. Потому что я знаю, что с тобой обошлись очень жестоко. Ты имеешь полное право испытывать страх, но, клянусь, любовь моя, я не причиню тебе боли.

Ее тело внезапно затряслось. Подняв лицо жены, Ботвелл обнаружил, что оно мокро от слез.

— Кат!..

Эти слова были мольбой, полной страдания. Затем она почувствовала его поцелуй, и раньше, чем успела опомниться, тело Френсиса слилось с ее телом.

Едва только Катриона ощутила в себе тепло его любви, как прежние страхи начали исчезать. Он целовал ее, и страшные воспоминания улетучивались. Теперь их было только двое. Все остальное стало не важным. Френсис ласково пробежал своим языком по ее губам и понял, что они раскрыты. Его теплое дыхание ворвалось к ней в рот. Как будто в самый первый раз, Ботвелл с нежностью обследовал ее, и его телу передалась дрожь любимой.

— Погляди на меня. Кат! Открой глаза, моя дорогая.

Я — Френсис и никто другой, и я люблю тебя!

Темно-золотистые ресницы поднялись со щек. Глаза припали к глазам и уже не могли оторваться. А руки его ласкали спину Кат, длинные тонкие пальцы гладили тело, и оно становилось мягким и податливым. Притянув ее на изгиб своей руки, Френсис накрыл одну грудь ладонью. Он по-прежнему глядел ей в глаза.

Катриона вздрогнула. Сердце бешено колотилось, будто вот-вот выскочит, а в чресла ей вливался огонь. Волна желания жестоко потрясла графиню. И это после всего, что произошло?! С яростным торжеством она осознала, что хочет его!

Френсис нежно толкнул ее на спину, а сам встал сверху на четвереньках. Губы его безудержно забегали по ее коже, смыкаясь на розовых сосках, опускаясь ниже, раздразнивая тело легчайшими поцелуями.

А она выгибалась навстречу этому рту, ухватив голову Френсиса дрожащими от возбуждения руками. Он застонал каким-то странным рыдающим звуком, а она неистово корчилась под его руками и губами. И сквозь биение собственного желания Ботвелл услышал голос своей любимой, молящей взять ее прямо сейчас.

Он встал на колени и раздвинул ей ноги. А потом прохрипел:

— Смотри на меня, Кат! Хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда я в тебя вхожу! Хочу, чтобы ты знала, что это я, а не какой-то кошмар из прошлого!

По ней пронесся трепет, но она подняла глаза, встретила его взгляд и прошептала:

— Возьми меня, Ботвелл! Возьми меня прямо сейчас!

И уже безо всяких сомнений он вонзился в нее, глубоко погрузившись взглядом в эти дивные очи.