Михель Гавен - Балатонский гамбит

— Слушаюсь, товарищ генерал, только я на собрания не хожу.

— А ты сходи, сходи, — Шумилов слегка тронул ее за рукав, — и так тут на тебя особисты бочку катят, только еще комсорга с парторгом не хватает. Посиди, послушай, не убудет от тебя.

— А вот вы говорили, Михаил Степанович, на передовую надо офицера послать. А что там надо сделать? Может, я поеду?

— Коробов тебя замучил? — генерал понимающе улыбнулся. — Ладно, подумаем. Иди пока. Нам посовещаться нужно. Петраков, — открыв дверь, крикнул адъютанта, — зови ко мне члена Военного совета и начальника разведки. И связь с командующим фронтом, срочно!

Маренн открыла глаза. Она сразу ощутила его тепло рядом. И, откинув жесткую полу расстегнутого кителя, положила руку на его разгоряченное тело под рубашкой. Шелковое белье постели приятно холодило ее обнаженную спину. В камине все еще потрескивал огонь. Йохан поцеловал ее в висок.

— Я люблю тебя, — сказал тихо, почти прошептал. — Теперь я точно тебя люблю. Ты будешь изменять мне там, в Берлине?

— Нет, не буду, — она ответила просто и ясно, как всегда отвечала на все вопросы.

Он приподнялся на локте. Взглянул ей в лицо.

— Не буду, — она не отвела взгляда. — А зачем?

— И будешь ждать?

Она улыбнулась.

— Зачем ждать? Я пойду и выпишу приказ, и снова приеду туда, где будешь ты. Я сделаю это быстро. Я конечно же не буду обращаться к адъютантам, с ними одна волокита, я отдам приказ Марте, а она передаст его рейхсфюреру при удобном случае, за завтраком, например. Она же раньше была у него секретарем и продолжает исполнять обязанности, но не для всех, конечно. Можно сказать, только для меня. Но буду ждать, — она обняла его за плечи, — буду ждать каждый день, когда подпишут, когда приеду, когда увидимся.

— Ты очень красивая, — он опустил голову, целуя ее грудь, — ты сумасшедше красивая, верно.

Она с улыбкой гладила его волосы.

— А сколько времени?

Он поднял голову. Глаза потемнели от чувств, которые обуревали его.

— Не волнуйся. Доктор Виланд не только еще не подготовил наркоз, он вообще еще видит десятый сон. Он любит поспать, наш доктор Виланд.

Вдруг за стеной совершенно ясно послышалось:

— Да, группенфюрер, слушаю, группенфюрер…

Маренн подняла голову, откинула длинные, спутанные волосы.

— Группенфюрер?

— Там Шлетт. Там Шлетт, и этого достаточно.

— Будет исполнено, группенфюрер. Непременно, группенфюрер. Завтра же.

— Прохорова, ты что, не понимаешь, что патроны беречь надо? А ты куда палишь? Ты снайпер или кто?

— Что-то ты разошелся, Степан Валерьяныч, — спрыгнув с машины, Наталья окликнула знакомого командира роты. — Кого разносишь по кочкам?

— О, Наталья Григорьевна, давненько не виделись. От генерала к нам?

Высокий, скуластый, с неизменным биноклем на груди, капитан Иванцов вразвалку подошел к ней, протягивая вперед длинную, с коричневой кистью, руку.

— Здравия желаем, Наталья Григорьевна, — всю мрачность точно развеяло, капитан заулыбался.

— Здравствуй, Степан Валерьяныч, — Наталья пожала его руку. — Что, поранили?

Она заметила, что вторая рука у капитана перевязана.

— Да так, царапнуло, — отмахнулся он. — Тут свои похлеще немца доведут, пожалуй. Вот ты посмотри на нее, — он показал на невысокую девушку, которая стояла навытяжку, опустив руки и грустно склонив голову.

— Это снайпер называется. Чему ее только учили в школе? Сейчас для снайперов самая работа, к обороне перешли. А она все мажет и мажет.

— Так у тебя ж другая снайперша была? — Наталья удивилась. — Комиссовали, что ли?

— Ну да, Федулова. Да куда ее комиссовать? — он махнул рукой. — Била исправно, ни одного промаха, интуиция, глаз-алмаз. Поранили ее. Так что в госпиталь отправили. А вместо нее кого прислали? Одно название — снайпер. Горе луковое. Руки тонкие, дрожат, вся издергалась. Никакой внимательности, выдержки, психует, и все тут.

Наталья подошла к девушке. Та испуганно взглянула на нее. «Глаза хорошие, умные, добрые», — сразу мелькнула мысль.

— Как фамилия? — спросила как можно мягче.

— Боец Прохорова, товарищ лейтенант, — ответила та тоненько, того гляди, заплачет.

— Какой это боец, — не унимался Иванцов. — Это же слезы одни, а не боец.

Он отошел к разбитому дому, около которого две санитарки перевязывали раненых, что-то спросил у одного из них, по звездочкам — лейтенанта, видно, командира одного из взводов.

— А зовут как? — спросила Наталья девушку.