Лора Бекитт: Ярче, чем солнце

— Сестра Нелл.

— А мальчик — твой сын? У тебя, наверное, куча детишек?

— Нет, у нас всего один ребенок.

Подошла Нелл. Она тоже казалась напряженной и растерянной. Миранде понравился ее вид, как нравилось ощущать себя разрушительницей. Она знала, что эти двое ни за что не посмеют дать ей отпор.

— Я рада познакомиться с вами, как и со всей вашей семьей, — промолвила она, обращаясь к Нелл. — Ваш сын потрясающе похож на своего отца. — Заметив, что Нелл смотрит с нескрываемой тревогой, Миранда изрекла фразу, ради которой и устроила всю эту комедию: — Я имею в виду, на своего настоящего отца, Кермита Далтона.

Стоявший рядом Дилан отшатнулся, а в его глазах появилось что-то пронзительно-острое, почти дикое. Миранда не ожидала настолько сильной реакции. Словно что-то спящее глубоко внутри его души внезапно вырвалось наружу; он был уязвлен и потрясен гораздо больше, чем она смела надеяться.

Позабыв обо всем, кроме услышанного, Дилан направился к выходу. Нелл видела, что он шел, как в тумане, не видя никого и ничего.

Она повернулась к Миранде.

— Зачем вы это сделали? — Ее щеки пылали так сильно, словно внутри горел огонь.

— Я всего лишь сказала правду, которой ваш муж, как ни странно, не знал.

— Ваша правда заключается в том, что вы бросили собственного ребенка!

— Вы ошибаетесь, — холодно произнесла Миранда, — у меня нет детей.

Нелл не знала, промелькнула ли в глазах молодой женщины затаенная боль или ей это только почудилось? Она поспешила к Аннели и, отведя ее в сторону, сказала:

— Если что, поезжайте в отель. Мне надо отлучиться.

Аннели распахнула глаза.

— Что произошло?

— Эта женщина, Миранда, сказала Дилану, что Ред — сын Кермита Далтона.

— А он разве не знал?

— Я ему не говорила.

— Почему?

— Он никогда не спрашивал. И сейчас он не просто расстроен — раздавлен!

— Какое это имеет значение, если он любит Реда и вот уже семь лет считает его своим ребенком? — бросила вслед Аннели, но Нелл уже спешила к выходу.

Дилан стоял на улице, засунув руки в карманы пальто, и смотрел в пронизанную огнями тьму. Иные из них — огни автомобилей — проносились быстро, словно падающие звезды, другие — окон и фонарей — тихо мерцали, будто светила далеких галактик.

Не зная, что делать. Нелл молча остановилась рядом с мужем, и тогда он сказал:

— Игра получилась веселой.

Нелл похолодела.

— Надеюсь, ты не о нас?

— Не замечать очевидного — это вполне в моем духе, — промолвил он, не отвечая на вопрос, — но ты… Почему ты не сказала?

— Мне казалось, ты никогда не хотел этого знать.

Дилан сделал долгую паузу.

— Только не в этом случае.

— Почему?

— Мы с Кермитом всегда были соперниками, если не явными, то скрытыми. Он всегда считал меня никчемным.

— Разве в данном случае проиграл не он?

Дилан не нашелся, что ответить, и тогда Нелл продолжила:

— Я охотно родила бы тебе ребенка, но ты… ты никогда об этом не заговаривал.

— Я думал, ты боишься за Реда. Что я стану любить его меньше, чем…

— А ты бы стал любить его меньше?

— Конечно, нет.

— Тогда в чем заключаются наши проблемы?

— Наверное, в том, — вздохнул Дилан, — что я в самом деле ничтожество. Попался в расставленную Мирандой ловушку, как ребенок. Поверил, что мои рисунки в самом деле чего-то стоят. — И подытожил: — Нам надо уехать.

Внезапно Нелл подумала о том, почему собственная жизнь порой воспринималась ею, будто чужой сон? Возможно, она чего-то боялась? Если так, то сейчас все страхи остались позади.

— Нет, — сказала она, и ее голос обрел неожиданную силу, — мы не должны уезжать. Решение об организации выставки принял муж Миранды, и, похоже, он ничего не знает о своей жене, зато разбирается в искусстве. А она… она не умеет никого любить. Она считает, что все так и должно быть, и не испытывает никаких угрызений совести. Подчиняясь ей, мы сломаемся, признаем свое поражение. Она совершила ошибку, посоветовав мужу пригласить нас в Торонто. Она надеялась тебя унизить, но у нее ничего не получится. Она не сумеет уничтожить того, что есть между нами.

— Да, ты права, — сказал Дилан и сжал ее руку. — Ты меня любишь? Ты веришь мне? Ты ни о чем не жалеешь? Ты счастлива?

Нелл улыбнулась сквозь слезы.

— К чему такие вопросы? Мы знаем друг о друге больше, чем каждый из нас — о себе самом! Мне кажется, с некоторых пор мы решили проживать каждый час так, будто это последний миг в нашей жизни. А разве не таким образом люди обретают счастье?