Жюльетта Бенцони - Изгнанник (L'Exilé)

— Какой?

— Когда 10 августа 1792 года королевской семье пришлось бежать из Тюильри, разграбленного и залитого кровью верных швейцарских гвардейцев, она укрылась сначала в конце садов в Ассамблее, где ее разместили в квартире писца, а потом перевели в Тампль...

— Я знаю об этом, — нетерпеливо перебил Гийом.

— Позвольте же мне продолжить! Возможно, вы не знаете о том, что перед тем, как королевскую семью перевели на ночь — и, к несчастью, на все последующие дни — в главную башню Тампля, она ужинала во дворце Главного приора Мальтийского ордена во Франции, которым был тогда принц Конти. Его самого там, разумеется, не было, и он не смог принять королевское семейство. Если бы Религия [3] Так называли Мальтийский орден. (Прим. автора.) тогда еще сохранила какую- то власть в этой обезумевшей стране, ни король, ни его семья никогда бы не оказались в зловещей башне. Но дворец был всего лишь зданием, попавшим в лапы грабителей, и он не смог защитить своих гостей. Мне казалось, что, доверив принца Великому магистру и нашему острову-крепости, я каким-то образом верну все в исходную точку. С согласия Его святейшества и с письмом, написанным его рукой, мы ночью поднялись на одномачтовое судно, которое ожидало нас в Чивитавеккье...

— Судя по всему, вы оба прибыли в нужное место! — констатировал Тремэн, который не собирался сдаваться. Но воспоминания так далеко унесли бальи, что он не почувствовал иронии своего гостя. Его усталые глаза видели что-то далеко за обветшалыми стенами замка, за садом, в котором по-прежнему бушевала буря. Он видел остров, освещенный средиземноморским солнцем, голубые волны, высокие крепостные стены, красное знамя с белым крестом, полощущееся на фоне лазурного неба...

— Признаю, что для меня это была большая радость, — негромко произнес он. — После стольких лет! Вы не бывали на Мальте, Гийом?

— Нет, но в прошлом вы так часто мне рассказывали об этом острове, что он стал мне знакомым, — поторопился ответить Тремэн, не испытывающий большого желания снова выслушивать описание этого бастиона христианства в сердце варварских вод.

В самом деле, во время визитов в дом «Тринадцать ветров» бальи часто рассказывал об этом. Поэтому Гийом попытался слегка поторопить его:

— И как все там прошло?

Очнувшись от воспоминаний, бальи де Сен-Совер как будто съежился.

— Скорее плохо. Тот, на кого я возлагал столько надежд, умирал. У него была частично парализована левая сторона после апоплексического удара, случившегося в 1791 году, но ум его, к счастью, не пострадал. Великому магистру оставалось жить несколько дней, и его состояние ввергло Орден и жителей Мальты в глубокую печаль. Но он принял нас, меня и королевского наследника, которого я ему доставил, как особое благословение. Хотя у него и без нас забот хватало: на острове уже укрывалось немало провансальских семей, прибывших на Мальту во время Террора. Слухи о победах Бонапарта тоже не добавляли радости, потому что Великий магистр чувствовал в этом человеке неутолимый голод захватчика. Некоторые из его шпионов сообщали, что корсиканец мечтает о том, чтобы когда-нибудь напасть на Египет. И это пугало Великого магистра: стратегическое положение Мальты делало ее важным опорным пунктом на пути в Александрию.

— Судя по всему, у него были причины опасаться...

— У умирающих бывают такие предчувствия... Прежде чем навеки закрыть глаза, он сказал: «Я последний Великий магистр знаменитого и независимого Ордена...» То, что произошло позже, позволяет предположить, что он был прав и что Орден никогда более не будет независимым...

— Надо отдать должное его предвидению, но что сталось с вашим протеже?

— Когда мы были рядом с Великим магистром, он решил поразмыслить о будущем наследника французской короны. Мальчика нельзя было принять в Орден. Он был слишком мал для этого — всего лишь двенадцать лет! Более того, его представили как моего племянника, и в этом случае мы не могли предоставить необходимые доказательства его дворянского происхождения. И, наконец, на острове были ненадежные люди в окружении презренного Карузона, человека Директории, который пытался влиять на умы людей... и даже на умы членов Ордена. И тогда господин де Роган-Польдюк принял удивительное решение: отправить христианнейшего короля в единственное убежище в мире, где никто не станет его искать. К неверным.

— Что? Его, надеюсь, не отправили к туркам?

— Это кажется немыслимым, правда? Но не стоит забывать о том, что Франциск I был союзником Сулеймана. В любом случае это был гениальный ход...