Линда Сэндифер - Огненные сердца

Затем в глазах Дженны появилось умоляющее выражение, против которого Соломону было трудно устоять.

— Дедушка, лучше бы ты передумал и остался. Ты бы открыл здесь контору, построил на озере дом…

Значит, Дженна понимала, что в Нью-Йорке он будет страдать от одиночества. Соломон сомневался, что способен хоть что-нибудь скрыть от внучки.

— Может, я вскоре вернусь, — ответил он, пожав ладонь Дженны, — но компания и так слишком долго оставалась без контроля. Обещаю, я приеду к вам на Рождество, а весной, может быть, переберусь сюда насовсем.

К станции подошел состав — к нему были прицеплены вагоны «Мариетта» и «Полумесяц», их черные стены блестели под дождем. Эти два вагона долгое время были для Дженны домом и вот теперь отправлялись без нее.

Внезапно у Дженны на глазах выступили слезы, она обвила руками шею Соломона.

— О дедушка, я буду так скучать без тебя!

Соломон крепко прижал ее к себе.

— И я буду скучать, — ответил он. — Но скоро мы встретимся. Ты и я. Мы всегда будем вместе.

Справившись со слезами, Дженна отступила и вложила руку в ладонь Ченса, словно нуждаясь в поддержке. Ей не хотелось, чтобы Ченс заподозрил ее в нежелании остаться с ним и жить здесь, в горах. Когда-то она говорила Ченсу, что никогда не станет выбирать между ним и дедушкой, и вот, по иронии судьбы ей пришлось сделать этот выбор. К этому обязывало ее замужество, преданность мужу и клятва провести с ним всю жизнь. Но Дженна никогда бы не смогла забыть дедушку. Никогда.

Голубые глаза Соломона наполнились любовью.

— Не плачь, Дженна. Я уже отлюбил свое, теперь пришла твоя очередь.

Поезд остановился, выпустив из-под колес белые клубы пара. Стук дождя по крыше станции усилился. Послышался гудок и крики кондуктора «отправление!» — словно напоминание, что с прощанием надо поторопиться.

— Позаботься о себе в Нью-Йорке, дедушка. Тебе и в самом деле будет нетрудно продать мое ранчо?

На краткий миг лицо Соломона напряглось, но вскоре приняло прежнее выражение.

— Не беспокойся о ранчо, Дженна. Обещаю, я выгодно продам его и доставлю сюда твоих лошадей. Так что твоему мужу придется стать пастухом.

Соломон перевел взгляд на Ченса, и в эту минуту они словно дали друг другу молчаливую клятву. Ченс думал о том, возобновится ли со временем его ненависть. Он опасался, что Соломон не захочет терять власть над Дженной, но старик почти не вмешивался в их жизнь, словно понимал, насколько тяжело это будет для Ченса. Однако из-за Дженны Ченс надеялся, что Соломон не станет полностью отстраняться от них. Дженна нуждалась в нем. А сам Ченс так и не мог понять, будет ли скучать по старику, но после того, как они работали и чуть не погибли вместе, он чувствовал, что они в чем-то сроднились.

Ченс протянул руку, Соломон решительно пожал ее и спросил:

— Когда по Биттеррутской ветке начинается движение?

— Мост починят к концу недели, и в понедельник мы пустим первый поезд. Это будет великий день, ведь мы перевезем первый груз руды. Конечно, когда компания, перекупившая ветку Дерфи, достроит ее, у нас появятся конкуренты, — с кривой усмешкой добавил Ченс. — На время мы опередили их, но будет любопытно наблюдать, как начнется борьба цен.

Соломон усмехнулся.

— Вот что придает вкус жизни! Конечно, я мог бы купить ветку Дерфи, но я уже давно выяснил, что единственное удовольствие в монополии — трудности, с которыми ее достигаешь. А здесь трудностей не предвиделось. Кроме того, кому захочется покупать дорогу, когда можно выстроить ее самому? — Его глаза молодо блеснули, затем блеск угас, и лицо снова стало серьезным. — К несчастью, эта дорога принесла нам слишком много бед. Кто мог подумать, что желание Генри отомстить заставит его перейти всякие границы?

Молча они вспомнили суд и приговоры, вынесенные Генри и Лиману. Поскольку сами они никого не убивали, приговор был смягчен, но тем не менее им предстояло провести в тюрьме остаток жизни.

Ченс сжал руку Дженны, припоминая, как внимательно она относилась к словам Генри. Ей еще до сих пор было трудно смириться с предательством друга, и она предпочитала вспоминать только те годы, когда действительно считала его другом и помощником.

Паровоз вновь загудел, предупреждая об отправлении.

Ченс сунул руку в карман, извлек оттуда конверт и протянул его Соломону.

— Это от мамы.

Соломон перевел взгляд с Ченса на конверт и наконец взял его дрожащей рукой. На конверте аккуратным почерком Лили было написано его имя. Что она хотела сказать? Что еще она могла сделать, кроме как попрощаться?