Мира Шторм - Николь. Душа для Демона

Не спуская с нее глаз, он развел огонь в печке. Поставил воду, послал вестников в несколько мест и приготовился ждать. В голове роились самые фантастические догадки: ловушка, шпион, подосланный убийца, ошибка. Можно до бесконечности перебирать варианты. Джантар был зол и встревожен.

Три капли сонного молока. Три часа сна для женщины. Если расчеты верны, если сьяринта каким-то чудом стала живой, она сейчас проснется, и тогда все станет ясно. Надо лишь подождать.

***

Она зашевелилась через час. Сьяринта лежала к нему спиной, но по ее сбившемуся дыханию он ощутил, что она проснулась. Джантар, все это время просидевший в кресле напротив кровати, подобрался и сел прямо. Под рукой удобно лежал меч. Чтобы там ни было – он готов.

Девушка открыла глаза. Несколько минут она просто лежала и рассматривала деревянную стену перед собой. Если бы кто и спросил, о чем ее мысли, она бы легко ответила – ни о чём. Просто рассматривала летающие пылинки, едва заметные в полосе света от окна, и слушала стук своего сердца в ухе на подушке. Похоже на хруст снега под валенками. Она вытянула руку и подставила ее под серый луч, пошевелила пальцами. Отстраненно отметила, что ладонь чужая. Но в голове девушки была странная расслабленность и убежденность, что так надо. Лучше чужая рука с ровной и гладкой кожей, чем своя, обугливающаяся на глазах. Лучше чужие деревянные стены и пылинки в сером луче, чем родной дом, рассыпающийся от взрывной волны.

«Я жива», – мелькнула мысль, и на ее глазах выступили слезы.

«Я дышу», – и губы скривились от едва сдерживаемого рыдания.

«Господи, какое облегчение, я все еще есть», – сдерживать рвущийся плач стало невмоготу.

От счастья и пережитого ужаса девушку накрыло тихой истерикой, она то смеялась, то всхлипывала, кусая край простыни.

Чуть позже она, хлюпая носом, вытерла ладонью слезы и попробовала сесть. Чужое тело слушалось плохо, вернее, почти совсем не слушалось, приходилось мысленно проговаривать команды рукам и ногам. Голова закружилась, и она судорожно вздохнула от неприятного ощущения. А потом улыбнулась, кусая губы, чтобы сдержать очередной приступ слез.

Джантар сидел и не шевелился. По позвоночнику прошелся легкий суеверный ужас. Одно дело контролируемая, предсказуемая суккуба. Она не смеется, не плачет, не разглядывает свои руки. Другое дело – когда ты видишь ожившую Акину, совсем по-настоящему потягивающуюся после пробуждения. Его раздирали противоречивые эмоции при виде обнаженной спины, вздрагивающей от едва слышных слез.

Девушка вытянула руки наверх, с наслаждением прислушалась к стонущим мышцам и обернулась, чтобы осмотреть незнакомую комнату.

В небольшом деревянном доме, сложенном из толстых брусьев, время замерло подбитой птицей. Два неловких взмаха крыла, два застывших взгляда. Девушка, едва пришедшая в себя после обретения новой жизни, смотрела на огромного мужчину, сидящего в темном углу. Новое сердце предательски застыло, словно опять разучилось биться. Ей на миг показалось, что в черных глазах незнакомца мелькнули красные отсветы.

Джантар за прошедший час свыкся с фактом, что перед ним не Акина и даже не ее тень. Чужая душа, а не призванный мимолетный дух, неведомыми силами была втиснута в бывшую игрушку. Он был готов ко всему. Ему так казалось.

Но чужие серо-голубые глаза на любимом лице застали его врасплох. В этом было что-то невыносимо кощунственное. Словно захватчик не просто залез в его собственность, но и по-хозяйски затеял переделку. Джантар едва подавил вспышку бешенства. У Акины были черные глаза, подобные манящему бархату ночи. Сидящая перед ним лже-Акина смотрела на него испуганными светлыми глазами. Дико и неестественно. Захотелось заорать на нее и потребовать вернуть всё на место. Но Джантар лишь сжал кулаки и сосчитал про себя до двадцати.

Это всего лишь эмоции.

Да, тень Акины не просто украли, но еще и изуродовали. Но это всего лишь тень. В душе творилась сумятица, и не нашлось никакого внятного объяснения, почему так больно видеть чужие глаза на родном лице.

Девушка натягивала простыни на обнаженное тело, словно те были способны укрыть ее от ощутимых волн гнева, что шли от мужчины. И лишь внутренняя заторможенность помогала тихо ждать, не делая лишних движений. Ведь это же какое-то недоразумение, правда? Она здесь всего несколько минут, как можно успеть ее так возненавидеть?

Сердце испуганно ёкнуло. Она заняла чужое тело? Выгонят? Убьют?