Ирина Байкова - Истинная клятва

Девушка взглянула на своего жениха и увидела, что тот, так же, как и все улыбается. «Спасибо, что хоть открыто, не ржет. Смешно, прям обхохочешься! И что я сделала этому вонючему дядьке? Что он так на меня набросился? А самое главное, что смеются все без исключения, даже родители Димы. Понятно, значит, поддержки ждать не откуда. Как же хочется послать этого дядю Толю куда подальше, да боюсь, со всеми гостями придется связываться. Не потяну. А может, это и есть знак, который я утром просила у высших сил? Быстро же они сработали! Тогда, чего я тяну? Сейчас или никогда! Что еще должно случиться, что б я поняла, что здесь, в этой семье, мне не место. Все баста»! Маша встала резко из-за стола, обвела всех ненавидящим молчаливым взглядом и с гордо поднятой головой, вышла. Вслед ей послышались шутки:

– Обезьяна, ты куда, в зоопарк?

Но она брела к соседнему дому, уже не обращая внимания ни на кого, а с четким пониманием того, что видела этих людей в последний раз в жизни.

«Что я им сделала? За что? Ведь они совсем меня не знают? А Дима? Вообще хорош! Да за такое по морде дают! А я уши развесила – невеста. Наверное, это он так сказал, просто. Невест так в обиду не дают. Хотя, если, он сам со мной так обращается, то почему другие, тем более его родственники, должны лучше? И что за порода такая? Значит, в их семье принято сидеть на шее у родителей, не работать, бить свою девушку? Порода падальщиков, какая-то, а не волков. Это слишком благородные животные для них!» – девушка не могла избавиться от подобных мыслей. Забежав в дом, она трясущимися руками начала упаковывать вещи. «Да уж! Опять с сумками тащиться до остановки. Да что ж за судьба у меня такая – баульная!» – и улыбнулась сама себе.

Собрав все самое не обходимое, она в последний раз оглядела комнату, где они прожили последние семь месяцев и всплакнула. «Ну, вот и все! Значит так надо. Я сильная, справлюсь. Переживу. Мне просто очень обидно, что вот так, все произошло. Как же я хочу вернуться и поджечь их там вместе с беседкой и столом, за которым, они так любезно, меня охарактеризовали!» – душа девушки наполнялась злобой и гневом к этой семье.

– А куда это мы собрались? – уже на пути к входным воротам ее встретил Дима. – Вот я так и знал, что психанешь. Ну и конечно, чуть что, сразу вещи собираем. Истеричка! Подумаешь, цаца какая! Дядя Толик просто пошутил. Быстро вернулась ко всем за стол!

– Ты почему за меня не заступился?

– А, что, я должен был ему по роже надавать? – в голосе слышались уже не трезвые, раздраженные нотки.

– Нет, конечно. Просто, объяснил бы, что со мной так нельзя обращаться.

– Да, а что такого он сказал? Зато всем весело было.

– То есть, ты тоже считаешь, что я обезьяна?

– Ну, есть немного. Даже дядя Толя разглядел, – послышался смех. – Короче, быстро вернись за стол!

– Нет! Ни за что!

– Вот как?

– Вот так!

– Хорошо подумала?

– Лучше, чем ты можешь представить!

– Ну, тогда пошла вон отсюда! Как ты меня достала своими выяснениями отношений! Почему ты просто не можешь жить и все? Что тебе вечно не хватает? Дура. Какая же ты, дура! Убирайся. Тебе же так плохо со мной, ты мучаешься, страдаешь! Бедная, несчастная. Что б я когда-нибудь женился! Да не родилась еще та баба. Вали давай! – развернулся, бурча еще что-то себе под ноги, и направился к гостям. А Маша встала, как вкопанная, не успев даже рта раскрыть. Проводила его взглядом, до тех пор, как фигура не скрылась за углом.

«Это, что – все? Как он так просто от меня отказался? Я не знала, как мне быть, боялась своим уходом ранить и его и себя, а он мне – вали! Я, правда, дура. Два года напрасно потрачены. Сердце разбито. Ничего уже не наладится! Такой обиды я ему не прощу!» – с глубоким горем, девушка отправилась в свой отчий дом.

– Алло, Машенька, а что у вас с Димой случилось?

– Здравствуйте, тетя Наташа. Мы с вашим сыном расстались. Насовсем.

– Ну, вот, говорила я ему, что если не любишь человека, нужно его отпустить и не мучить.

– Даже так! И давно вы знали?

– Давно детка. Вы как к нам переехали, это сразу видно было. Он мне еще тогда сказал: «Мама, не лезь, мы сами разберемся!» Вот я и молчала. Ну а теперь ты знаешь.

– Спасибо, теть Наташ, за все. Вы извините, мне бежать пора, – и с этими словами Маша бросила трубку. Этот звонок окатил ее холодным градом. Плакать уже не было сил, да и нечем.

Уже три месяца прошло, а боль не спешила отпускать ее. Первое время спать она ложилась только с успокоительными таблетками, ела только с уговорами близких. Постоянно ее преследовали воспоминания их первых встреч, его влюбленных глаз. От этого, ее как будто, резали изнутри.