Вероника Горбачева - Когда возвращается радуга. Книга 2

«Не надо его заставлять», – посоветовал однажды Аслан-бей. «Твёрдость в вере – это хорошо, это вызывает уважение, даже если человеку всего двенадцать лет. Как знать, может, это знак свыше, и Судьба ещё вернёт его на родину? А нет – привыкнет здесь, повзрослеет и сделает правильный выбор. Сам».

Парнишка возник перед дверцей кареты буквально минуты через полторы. Глаза круглые, в пол-лица, испуганно-настороженные, веснушки побледнели… Был он, хоть и не рыжий, но зацелованный солнцем, как воробьиное яйцо, а сейчас из-за бледности больше походил на иноземную статую из раскрашенного мрамора.

– Великий султан… – выпалил шёпотом. Сглотнул. – Сам… В гостях… Не в карете – верхами прибыл, и охрана у входа, да, должно быть, внутри, потому как пять лошадей свободные стоят, дожидаются.

– Возвращаемся? – негромко спросил Али с запяток.

Ирис закусила губу.

В конце концов, она приехала проведать подругу и пациентку. Со дня родов прошла неделя, и обязательно нужно проверить, всё ли в порядке у подруги и малыша. Конечно, если в дом явился сам Повелитель – его встречает вся семья, удостоенная такой чести; но для рожениц делается исключение. Особенно для тех, кто произвёл на свет крепких здоровых сыновей.

Лишь в небогатых домах женщина вставала с постели уже через час после родин и принималась за домашние дела, ибо прислуги у бедняков не водилось; зато, как правило, было полно ребятни, а муж, содержащий семейство, вправе ожидать, что плов и чай ему подадут вовремя, несмотря ни на что. Но в обеспеченных семействах женщина несколько дней, а то и недель блаженно отдыхала. Принимал гостей, поздравления и подарки муж.

– Нет, не возвращаемся, – ответила Ирис твёрдо. – Я сперва загляну, справлюсь о здоровье Айлин-ханум, и если у неё всё хорошо, и она вместе с мужем встречает султана – велю о себе не докладывать, а просто приеду завтра.

Это было разумно. И позволяло с честью исполнить долг лекаря и подруги. К тому же, женская половина есть женская половина, туда даже дворцовые охранники не заглянут, так что Хромец и не прознает о том, что она здесь.

…Похоже, предположения Ирис оказались верными: комната Айлин пустовала, на тахте в беспорядке были свалены кушаки, покрывала, платки, словно прислуга наряжала хозяйку в страшной спешке. Колыбель, в которой полагалось спать младенцу, сиротливо покачивалась – малыша унесли совсем недавно. Но главное – зальчики местного гарема словно вымерли: ни служанок, ни престарелой тётушки, дальней родственницы Луноликой, ни дочерей Али-Мустафы, привезённых из Бурсы, по настоянию самой Айлин, ещё два года назад и взятых в дом отца, поскольку мать их незадолго до этого скончалась… Никого. Кивнув своей догадке, Ирис проследовала к выходу из женской половины, ведущему к центру дома, и поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Ну, конечно! Все – и старухи, и молодые, и девочки, которым юный возраст позволял ещё обходиться без покрывал – высыпали на закрытую галерею и теперь сквозь ажурные деревянные ставни с жадным любопытством внимали действу, что разворачивалось внизу, в большой приёмной зале. Ещё бы! Не к каждому из своих подданных вот так, среди бела дня, по-дружески и без предупреждения нагрянет сам Солнцеликий!

С молоком матерей впитавшие гаремные устои, женщины не осмеливались перешёптываться, но их мимика, жестикуляция, восторженно закатываемые глаза и воздеваемые к небесам руки яснее ясного давали понять, что внизу происходит нечто удивительное и неописуемое .Впрочем, для местных затворниц, которых хозяйка держала в строгости и не особо охотно выпускала из дома, явление любого нового человека производило фурор, а тут…

О Аллах! Сам Великий Султан, Солнце Вселенной!

…Пугливым созданиям не пришлось видеть однажды ни забрызганных кровью лат янычар, пропахших потом, смертью и порохом, ни того, как падала на тела своих детей бывшая султанша Айше, ни обезглавленного тела фаворитки-изменницы. Ирис не собиралась просвещать это восторженно мычащее стадо овечек. Как говаривал христианский святой… или царь? «Не искушайте малых сих!» Пусть себе живут в плену своих иллюзий. Сама же она прекрасно помнила, каким может быть Хромец.

Не будь этих страшных воспоминаний, картина, представшая перед её глазами, сделала бы, пожалуй, Солнцеликого в её глазах воистину святым.

Не замечаемая никем, Ирис, прильнувшая в решётке, с непонятной ревностью наблюдала, как Али-Мустафа, улыбаясь, показывает Повелителю новорожденного. Малыш не спал, пытался вертеть головкой, заботливо и умело поддерживаемой папашей, в своё время изрядно и с удовольствием возившимся с первым сыном, маленьким Асланом, что сейчас выглядывал лукаво из-за спины одного из султанских охранников. Мальчику, должно быть, очень нравилось, что взрослые дяденьки позволяют дёргать себя за полы кафтанов, а сами даже не шелохнутся в ответ.