Екатерина Гуреева - Тень бытия. Книга вторая. Жажда

– Что ж, это не очень хорошо. И представляет опасность для других жителей. Или хотя бы свезите кобеля в глухое место, где обычно никто не гуляет. Особенно в одиночестве.

– Я поговорю с мужем. Не хотелось бы, чтобы эта псина еще вздумала наброситься на нас из укрытия. Спасибо, доктор Майерс.

– Не за что, миссис Райд, – Грег Майерс лучезарно улыбнулся. – Обязательно найдите для Дженнифер какое-нибудь хобби, проводите больше времени вместе, общайтесь, поддерживайте друг друга.

– Хороший совет. Если бы ее любимым занятием не было рисование, а она все время рисует эту волосатую чертовщину! Это очень меня беспокоит, доктор Майерс. И я бессильна что-либо сделать с этим.

– Дайте ей время и, прошу, не мешайте ей, пусть выплеснет эмоции на бумагу. Вот увидите, со временем это принесет ей облегчение, и все забудется, как страшный сон.

– Надеюсь, вы правы! – женщина смотрела на дочь с тоской.

Майерс поднялся со своего кресла, давая посетителям понять, что прием окончен. Молодая миловидная блондинка и невысокая, тонкая, как стручок, девочка с поникшим лицом направились к двери.

– Если возникнут вопросы, звоните мне в любое удобное время, миссис Райд, – окликнул доктор блондинку. – Для меня нет ничего важнее спокойного сна моих подопечных. Всегда буду рад слышать ваш голос, – выпалил доктор неожиданно для самого себя и, чтобы скрыть конфуз, улыбнулся во весь рот.

Миссис Райд покраснела, невнятно пробормотала слова благодарности и вышла из кабинета.

Было уже почти десять. Держа дочь за руку, миссис Райд направилась к стеклянной парадной двери. Оказавшись на улице, они не спеша пошли по дорожке, мимо деревянных скамеек, живой изгороди из барбариса, кохии, дерена белого и роз. Одна скамья стояла на каменной площадке посреди подстриженного газона и кустов с кровавыми бутонами роз. Когда мать и дочь шли мимо нее, вдруг откуда-то выскочила черная кошка. Она перебежала дорогу, остановилась напротив Дженнифер и, выгнув спину дугой, угрожающе зашипела.

– Пошла отсюда, – шикнула на нее миссис Райд.

Кошка отскочила в кусты и с диким воплем умчалась прочь.

Миссис Райд прижала к себе Дженнифер, погладила ее по голове:

– У животных, видимо, какое-то сезонное обострение.

Дженнифер прижалась к маме. Ее немного знобило. Серо-стальное небо заволокло иссиня-черными тучами, ветер усиливался, вдалеке гремел гром. Приближалась гроза. Когда из первых грозовых туч, подгоняемых резким ветром, сорвался дождь, миссис Райд усадила Дженни в «мерседес», села сама, завела двигатель и включила щетки, чтобы очистить лобовое стекло от капель.

Она включила радио. Из динамиков в салон полился стон виолончели и тихие жалобные звуки скрипки и клавишных в сопровождении далеких труб. Грустная мелодия вернула Дженнифер в прошлое, к тому моменту, из-за которого она и стала так часто встречаться с психологом.

Дженнифер стояла в коридоре собственного дома. Было пять утра. Небо, затянутое мрачными тучами, не собиралось открывать людям солнце, поэтому в доме стоял глубокий полумрак, в котором изредка слышалось слабое пение птиц в саду.

Родители еще спали, и Дженнифер беззвучно выбралась из дома на задний дворик, в их прямоугольный сад. Дорожки из плоского булыжника вились вдоль подстриженного газона и яблонь. Вдоль забора из светлого камня росли небольшие кусты бессмертника, красивые орхидеи, астры и вереск. Среди деревьев выделялась магнолия, усыпанная белоснежными цветками, – о ней с любовью заботилась Мэри Райд, особенно зимой. Серебристо-бирюзовый велосипед лежал на боку под яблоней. Дженнифер подошла к нему, стерла пальчиками росу и влагу, упавшую с листьев на металлический корпус, и покатила его по дорожке к гаражу: через гараж было легче выкатить велик на подъездную дорожку. В гараже стояли мамин «мерседес» и папин пикап – большая машина для семейных вылазок на природу.

Войдя в светло-серый гараж, она осторожно и очень медленно объехала пикап и остановилась перед дверью. Точнее, это была калитка, встроенная прямо в обширное полотно ворот, с традиционным высоким порогом. Ее отец, Кевин Райд, как будто догадывался о тайных вылазках дочери, о том, что она любит сбегать из дому, и словно старался поднять перекладину повыше. Но ни высота порога, ни вес велосипеда не могли удержать девочку. Пришлось, конечно, постараться, но она все же выкатила велосипед. И, отдышавшись, закрыла за собой калитку, готовая отправиться в неведомое дорожное приключение.