Екатерина Цой - Без пяти минут герои

– Набата ани адж, – звучный голос темного жреца наполнил мрачные своды, заставив клубящийся по углам мрак воспрянуть и жадно потянуться к фигуре в черном балахоне. Слова древнего, забытого, оставшегося лишь в заклинаниях языка легко всплывали в памяти. – Мее-ка анйи на-эрубе иси, – маг вырезал на правом запястье жертвы первый символ.

«Адж» – знак подношения. Узкое лезвие ритуального кинжала переходит в стальной штырь, вокруг которого ползучими растениями-паразитами обвиваются металлические прутья: все выше и выше, к сферическому навершию из горного хрусталя. В центре граненого шара парит крошечная антрацитовая песчинка —частица иного мира, мира богов. Мгновение спустя второй символ «эдо» – покорность – расчертил кровавыми дорожками левое запястье старика. Казалось, воздух вокруг сгустился и начал покалывать кожу крошечными кристаллами льда. Тьма вибрировала и дрожала от нетерпения, предвкушая кровавую жатву. Завершающий штрих «Онву» – смерть – лег на лоб стремительно бледнеющего служителя Фили.

– Нииле на аха ги! – нож плавно вошел в грудь жертвы, и отнятая жизнь мягким потоком полилась наружу.

Стальные побеги на рукоятке ритуального кинжала нагрелись, кровеносными сосудами доставляя энергию к хрустальному сердцу, щупальца мрака жадно окутали лежащего на алтаре человека, на миг скрыв тело под темным покровом, а мгновением позже отхлынули, оставляя на антрацитовом мраморе пустую, иссушенную оболочку без капли магии внутри.

Подношение принято. Данхель чувствовал, как в груди поднимается знакомая волна, наполняя его непревзойденной мощью и зажигая глаза алым огнем безумия. Нити силы тонко вибрировали, отзываясь на окутывающий мага энергетический кокон. Радугон никогда не забывал поделиться толикой жертвенной магии с верным слугой.

Сознание возвращалось нехотя, словно подозревая, что в реальности ничего хорошего его не ждет. Зато тело вопило и бушевало, требуя, очнуться и переместиться в более комфортабельные условия. Лежать действительно было неудобно: сырая земля неприятно холодила спину, а острый камешек клещом впился в лопатку, подчеркивая факт уязвимости человеческой оболочки. Во всем остальном окружающая обстановка меня вполне устраивала: теплый ветер приятно ласкал кожу, а над головой звонко перекликались птицы. Земля? Птицы? Откуда они в кабинете психолога?! Мозг испугался и моментально вернул глазам способность открываться. В первую секунду в лучших традициях орденов Радуги перед глазами плавали лишь разноцветные круги. Постепенно зрение адаптировалось к яркому свету, и я смогла рассмотреть раскинувшийся пейзаж. Я лежала посреди луга, заросшего густой, мягкой травой с вкраплениями мелких желтых цветов. У горизонта вилась синяя лента реки, а над головой кудрявыми барашками толпились белые облака. Странно… Я сорвала травинку и пожевала кончик. Стебелек оказался вяжуще-горьким, а молочный сок моментально покрыл пальцы липкой пленкой. Что ж, видимо, происходящее реально, потому что столь гадостный вкус придумать невозможно. Итак, что мы имеем? Неизвестная сумасшедшая огрела меня по голове и забросила в мир дикой природы, ожидая бравых подвигов. Наверное, у Петра Семеновича имеются не хилые связи в ролевом сообществе, куда он периодически сплавляет особо трудных пациентов. На этом логика замолкла и начало вопить плохое предчувствие (знакомые называют его паранойей): «Каким образом недалеко от города появился нетронутый кусочек природы?» Если бы буйное разнотравье и существовало, то наверняка бы изобиловало пивными бутылками, целлофановыми пакетами и пищевыми отходами любителей пикников. Во-вторых, на дворе сейчас ранняя весна, а здешнее солнце, похоже, не подозревает, что ему полагается отмерять тепло тусклыми каплями. Вон как жарит по-летнему. Представить же, что бессознательное тело транспортировали через несколько границ в теплые страны вообще невозможно. Значит, это определенно шизофрения, и пока мозг путешествует по душистым лугам, тело лежит в уютной комнатке с мягкими стенами. В первый момент после осознания сего прискорбного факта захотелось расплакаться. Во второй – разрыдаться. В третий – забиться в истерике. Но поскольку ни один из вариантов не предоставлял возможности вернуться в твердый ум и здравую память, я просто поднялась на ноги и направилась к реке.