Александра Гусарова - Паутина условностей

– Кто там у нас? – тут же сунули свои любопытные носы подруги.

Я развернула бумагу и оторопела. На ней четким Юлькиным почерком было написано: МАКСИМ. Погадала, называется, на новый год. Девчонки не знали о моем ритуале со стаканом кока-колы. Но знали, что по двум Максам я успела посохнуть в свое время.

– Это точно роковое имя для тебя, – засмеялась Женька.

– Интересно, за которого ты замуж выйдешь: за Талова или Мамаева? – подколола Ирина, зная, что я теперь обоих на дух не переношу.

– Почему сразу за них, – возмутилась Юлька, – мало ли еще мужиков на свете с этим именем?

– Максим так Максим, – улыбнулась я. – давайте девчонки на ваших суженых глянем.

У Юльки выпал Леша, у Женьки – Денис. И лишь Иринкин листок вспыхнул так быстро, что мы имя разглядеть не успели. Ох, чует мое сердце, что быть нашей язве матерью одиночкой. Хотя, честное слово, я ей такое судьбы не желаю.

Когда подруги расходились по домам, Иринка меня обняла и сказала на прощание:

– Варь, не обижайся! Я, правда, немного расстроилась из-за того, что увидела. А у тебя будет все отлично. Приедет не просто принц, а целый король. И звать его будут не Максим, а какой-нибудь Максимилиан III. Увезет он тебя в далекое королевство, а мы к тебе потом в гости приезжать будем!

– Пусть будет Маскимилиан!– улыбнулась я. – Только почему третий?

– Потому что двое у тебя уже были!

Закрыла дверь за девчонками и пошла мечтать о моем Максимилиане третьем.

Эти два года они были просто счастливы. Максимилиан сам удивлялся себе и неприятно удивлял Воцлава, который лишился верного друга по попойкам и гулянкам. У принца будто какой-то недостающий пазл сложился внутри. Он понял, что сегодня и сейчас у него есть все, о чем когда-то он мечтал: его женщина, о которой хочется заботиться, и которую хочется баловать. Это стало смыслом его жизни. Он удивлялся своему легкомыслию, когда считал, что ста лет рядом с Барой ему хватит. Теперь он с этим был в корне не согласен. И думал о том, как сделать ее законной супругой и вымолить у богов жизнь равную жизни вампиров.

А Бара просто наслаждалась. Не сразу, но постепенно она привыкла к Максимилиану. Ей хватило для этого пары месяцев. Девушка поняла, что этот мужчина ее искренне любит. На других барышень не глядит и прочих вольностей себе не позволяет. И она отдалась чувству любви со всей мощью, которые присущи светлым и чистым душам, не отягощенным никакими пороками. В мыслях он стала считать любовника мужем, что примирило ее с неприглядной действительностью.

В этот вечер она сидела у окна, вышивая и глядя на мужчин, которые тренировались внизу. Фигура Максимилиана выделялась на общем фоне ростом и мощью. А еще белизной кожи. Слуги в замке были в основном людьми и имели смуглые покровы, которые потемнели от летнего солнца. Вампиры же загорать не могли. Но это нисколько не портило мужчину. Его тугие мышцы перекатывались под кожей, которая блестела от пота, приковывая своей красотой любой женский взгляд. Мужчины же были увлечены поединком. По двору разносился лязг мечей и боевые крики.

Но вот они наигрались.

– Господи, сколько им лет, а ведут себя как мальчишки! – с улыбкой думала Бара, гладя на своего мужчину, который победно поднял руки, а затем поглядел наверх и помахал ей рукой, улыбаясь во весь рот.

– Эту победу я посвящаю тебе, моя королева! – крикнул он и послал любимой воздушный поцелуй. А затем развернулся на каблуках, прихватил валявшуюся рядом рубаху и поспешил к Баре.

Она по уже заведенному ритуалу приказала слугам приготовить ванну. И широкая и глубокая бадья ждала вампира, согревая воздух ароматными парами. А Максимилиан бежал к ней, раздеваясь на ходу, оставляя за собой дорожку из скинутой одежды.

– Макс, ты совсем как ребенок! Разве можно так одежду раскидывать?– попеняла она ему.

– Любимая, если я не буду раскидывать одежду, то слугам нечего будет делать. А если им нечего будет делать, то я их содержать не буду, а, значит, платить тоже не буду. А у них семьи, дети. Как ты можешь быть такой жестокой?

С этими словами он плюхнулся в ванну. А женщина лишь счастливо засмеялась. Она привычным движением начала тереть ему спину и плечи. А он сначала пытался перехватить и поцеловать ее руки. Н она пригрозила, что если он будет шалить, то мыться будет сам. Тогда Максимилиан блаженно прикрыл глаза и откинулся головой на бортик лохани, позволяя рукам любимой омывать его тело.