Светлана Казакова - Своенравная добыча

Что в ней такого, что один взгляд, одно прикосновение возбуждают в нём желание? Почему её хрупкая, едва расцветшая женственность обещает больше удовольствия, чем крепкое зрелое тело её сестры? Ведь те женщины, что бывали в постели правителя Лундсфальда прежде, скорее походили на Ильму, чем на Аньяри.

Он толкнул девушку к стене, зажал между ней и своим телом. Наклонился, чтобы накрыть ртом мягкие губы, сладкие, как аромат ночных цветов Ив-Лин, смял их в жёстком, жадном поцелуе. Сбросив мешающую накидку, провёл руками по плечам Аньяри. Её кожа была нежной, шёлковой. Запах ещё влажных волос кружил голову, опьянял сильнее самого хмельного вина. Эрланд обхватил тёплую округлость груди, наслаждаясь её упругостью. С губ девушки сорвался протестующий стон, она попыталась оттолкнуть мужчину, упираясь ладонями ему в грудь, но ей не удалось даже сдвинуть его с места.

Он сам отпустил её. Разжал руки, хотя ему нестерпимо хотелось продолжить. Пойти до конца, сделать с ней всё то, чего желал, не выпускать из рук до самого утра. Но сдержался. Ещё не время.

– Ступай…

Эрланд вернулся к себе. В отведённой ему спальне было темно. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что окажется там не один. Однако правитель Лундсфальда не ощущал опасности. Навстречу ему шагнула женщина, лицо которой он не мог разглядеть в темноте.

– Кто ты?

– Я рабыня, мой господин, – прошелестел её голос. – Князь прислал меня, чтобы развлечь вас этой ночью. Пожалуйста, не прогоняйте, иначе он будет очень сердит на меня за то, что не справилась!

Зашуршала ткань, обнажённые руки незнакомки обвили его шею. К нему прильнула мягкая грудь, не скованная жёсткими корсетами, которые здесь принято было носить. Похоже, женщина сбросила с себя почти всю одежду.

– Прошу вас, позвольте мне остаться… – горячо зашептала она.

Эрланд всё ещё был возбуждён после встречи с дочерью князя в коридоре. Его ладони помнили нежность кожи девушки, на языке ощущался вкус её губ. Одного поцелуя оказалось недостаточно. Хотелось ещё, хотелось большего. Неутолённое желание выло в нём голодным зверем, требуя своего.

А запах… Проклятье! Эта рабыня пахла почти так же, как Аньяри. Сладко, дурманно. Как здешние ночные цветы. Почему их аромат так кружит голову? Можно опьянеть, лишь вдыхая его, и никакого вина не нужно.

В непроглядной ночной темноте все ощущения обострялись. А женщина, которая пришла к правителю Лундсфальда под покровом тьмы, явно хорошо знала, чем и как завлечь мужчину. Она тесно прижималась к нему полуобнажённым телом, тяжело дышала, выдавая собственное непритворное возбуждение. Шаловливая ручка подползла к его паху. Незнакомка снова зашептала:

– Только не гоните меня прочь, мой господин… Вам понравится… Я обещаю…

Сопротивляться этому тягучему, как смола, соблазну, сладчайшему запаху и теплу женского тела становилось всё тяжелее. Провёл по оголённым покатым плечам незнакомки, скользнул ладонями ниже, нетерпеливо потянул вверх подол, под которым ничего не было – только она сама, горячая, влажная. Эрланд невольно сравнил недавние ощущения, и его запал приутих. Не та, которую он желал… Не Аньяри… Это её тонкий стан и маленькую грудь он хотел сжимать в ладонях, её вкус чувствовать на губах, её стоны слышать, раз за разом побуждая девушку к тому, чего она ещё никогда прежде не испытывала. Другая, пусть даже такая страстная, распалённая и готовая на всё, могла стать лишь неравноценной заменой.

Он перехватил запястья рабыни, которая уже начала его раздевать.

– Князь сказал, зачем он прислал тебя ко мне? Я его об этом не просил. Отвечай!

– Просто чтобы развлечь вас, господин мой… Таковы законы гостеприимства. Почему вы спрашиваете?

– Мне это не нужно. Уходи!

– Но, господин!

– Здесь все рабыни такие дерзкие? Уходи! – оттолкнув её, повторил Эрланд. – Можешь солгать, что я остался тобой доволен, чтобы тебя не наказали.

Он ожидал, что женщина послушается. Она действительно направилась к двери, но вместо того, чтобы открыть её и выйти, вдруг громко, истошно закричала – так, что её явно услышали во всём крыле дворца. А затем, не прекращая вопить, вновь пробежала вглубь спальни.

– Отпустите меня! На помощь! Спасите хоть кто-нибудь! Отец! Яри!

В коридоре загремели шаги, дверь распахнулась, едва не слетев с петель. В комнату ворвались люди. У некоторых из них при себе оказались подсвечники с горящими свечами, рассеивающие густой мрак. Среди вбежавших в гостевые покои оказалась и Аньяри. А посреди комнаты, обхватив плечи руками, стояла полуголая старшая княжеская дочь – фигуристая блондинка Ильма, которая так жадно смотрела днём на подарки правителя Лундсфальда, впрочем, как и на него самого. Всхлипывая, она бросилась к младшей сестре. Обернулась, показывая пальцем на Эрланда.