Елена Кутузова - Свет упавшей звезды

И Даша, и Нюта чувствовали себя великолепно. В траве скользили ящерицы, шныряли мыши, так что обе скоро наелись до отвала, а я в тысячный раз возблагодарила небеса и себя за то, что сделала прививки чуть раньше, готовясь к поездке на выставку. Почти год девчонки защищены от бешенства, собачьей чумы и энтерита. Если прививку не пробьет. Так что куда больше меня беспокоили иксодовые клещи. В это время года ими тут все кишеть должно!

Телефон исправно показывал, что идем мы уже больше трех часов. Мне, привычной к марш-броскам, которые я называла прогулками, это неудобств не доставляло, но Ёншин явно не собирался делать остановку. И лишь на пятом часу, когда вдали показалась какая-то растительность, свернул туда.

Небольшое, заросшее порыжелой травой озерцо чистотой не отличалось. Но Ёншин выкопал ямку в земле, и вскоре она наполнилась более-менее прозрачной водой. Я бы еще и прокипятила, особенно, услышав кряканье, но парень просто наполнил флягу. И достал из маленькой сумочки на поясе плетеный ремень и камень.

Палец, приложенный к губам, сомнения не оставил – Ёншин просил не шуметь. Я жестом уложила нацелившихся на купание собак и сама присела на землю. Вскоре из кустов к берегу поплыла утка.

Ёншин быстро закрутил ремень над головой. Бросок, и подранок трепыхается на поверхности воды, поднимая кучу брызг. Видимо, удар оказался не так уж и силен – у утки хватило сил спрятаться в камышах.

Ёншин что-то пробормотал, судя по всему – выругался. А я вытянула руку в сторону озера:

– Нюта, дай!

Недаром мы облазили все мало-мальские озерца в пределах доступности! Каждые выходные, в жару и дождь наша пара выходила из дома, вооруженная мешочком с лакомством и дамми. Хорошо натасканному лабрадору не надо объяснять, что делать. Через десять минут Нюта вытащила подбитую утку и подала мне в руки, как и положено.

– Умница! – Я потрепала собаку по голове.

Утка, доставленная в целости и сохранности, попыталась вырваться. Но я передала её Ёншину, и он быстро свернул птице голову. И кинул тушку мне.

Так мы не договаривались! Нет, ощипать могу, внесу свой вклад в общую трапезу. Но чем потрошить буду? Голыми руками? И ножа у меня не припасено…

Видимо, Ёншин понял мои трудности, потому что отобрал птицу и сам все сделал. И сам же развел костер, я только помогла хворост собрать.

Запах над степью поплыл изумительный! Не знаю, какими травками сдабривал утку Ёншин, но отсутствие соли совсем не замечалось. Ароматное мясо легко распадалось на волокна, и незатейливое блюдо показалось мне вкуснее любого ресторанного. А уж их я попробовала немало.

Правда, мы с Ёншином снова чуть не подрались. Он вздумал кидать кости собакам! Моим избалованным, холеным, племенным сукам – трубчатые кости! Я только представила, что будет, проткни осколок кишечник, и мне снова стало плохо. Обычную рану сумею обработать, даже зашью, а вот полостную операцию провести не смогу, да еще без наркоза.

Но к моим крикам Ёншин отнесся совершенно спокойно. Пожал плечами, и прикармливать собак перестал. Правда, от меня они получили по крохотному кусочку утки. Это была традиция, «дань», как называли это дома.

Вспомнив о доме, я тут же затосковала. И запретила себе вспоминать. Есть настоящее, им и надо сейчас жить. Поэтому, когда Ёншин загасил костер и продолжил путь, я только обрадовалась.

Но вскоре моя радость поутихла – даже привычная к физическим нагрузкам, к такому переходу я оказалась не готова. Ёншин невозмутимо шагал весь остаток дня и вечер, поглядывая по сторонам, и только, когда солнце скрылось за горизонтом, я увидела конечную цель – вдали горели окна небольшого дома.

В темноте я его не разглядела, но когда вошли во двор, заметила, что окна затянуты бумагой, а в стенах много дверей.

Нас встретили у ворот двое мужчин. Они явно обрадовались Ёншину, лица расплылись в улыбках. Для меня и собак нашлись лишь подозрительные взгляды. Но после нескольких слов, брошенных моим спутником, откровенная враждебность сменилась настороженным любопытством.

Кивком велев мне следовать за ним, Ёншин направился в дом. Обувь он оставил на пороге. Меня тоже пригласили, но встретившие нас мужчины возмутились – собаки не желали оставаться одни. Я тоже не горела желанием терять девчонок из виду, и вернулась во двор.

Ёншин раздраженно махнул мне рукой, приказывая подчиниться. Я замотала головой и уселась на землю, обхватив одной рукой Нюту, другой – Дашу. Понадобиться, заночую прямо тут, но больше мы не расстанемся. Я же с ума сойду от беспокойства.