Василина Лебедева - Я не предам тебя

Бесцеремонно отодвинув Адель от кресла брата, активировал левитирующий артефакт, который немного приподнял коляску, чтобы можно было спуститься по лестнице.

– Я могла бы и сама помочь супругу, – укорила Адель молодого человека.

Тот, скрипнув зубами, всё же сдержался и ответил тактично:

– Здесь требуется навык, чтобы не завалить кресло вбок.

Праздничный вечер не удался. Трое людей вяло ковырялись в тарелках после того как Адель подписала протокол передачи титула брату Маринеро сама становясь баронессой.

– Амадо, я предполагаю, что у тебя на этот вечер запланированы дела, и поэтому буду не против… – повернувшись к брату, говорил барон, но молодой мужчина с едкой усмешкой его перебил:

– Прогоняешь? Ах да! У вас же сегодня первая брачная ночь! – наигранно весело поднял бокал, неприязненно глядя в сторону Аделины. – Вы, невестка, уж постарайтесь, потому…

– Прекрати! – ударил кулаком по столу Маринеро так, что посуда, звякнув, подпрыгнула, как и Адель от неожиданности. – Будь любезен покинуть нас, – холодно отрезал барон, отворачиваясь к Аделине: – Ты не поможешь? Хотел бы выпить в гостиной.

Больше не обращая внимания на Амадо, который угрюмо смотрел в тарелку, Адель, поднявшись, подошла к инвалидному креслу и в полной тишине выкатила его из столовой.

– Он хороший парень, – понуро оправдывал брата Маринеро, уже самостоятельно подкатывая кресло к бару и доставая бокал. – Просто переживает за меня.

– Я всё понимаю, – Аделина, присев на софу, наблюдала за мужчиной, который налив себе алкоголь, выпил его одним махом.

– Если ты устала, то… – барон сделал явный намёк на то, что хочет остаться один и Адель, порывисто встав, кивнула:

– Да, немного утомили сегодняшние события.

Вот так и закончилась свадьба Аделины. Молодая женщина искупавшись, свернулась на кровати в комочек и, выплакавшись, заснула, а глубокой теменью вскочила от дикого крика, который эхом пронёсся по всему дому.

Приложив к груди ладонь, где суматошно забилось сердце, прислушалась, но в доме стояла тишина. Адель уже подумала, что ей приснилось, как вновь по дому разнёсся жуткий, полный невыносимой боли крик.

Подскочив, выбралась из кровати, накинула спешно халат и, активировав осветительный кругляш артефакта – выбежала из спальни. Аделина осмотрелась в пустом коридоре, решив спуститься вниз, вскоре услышала доносившиеся разговоры из левого крыла поместья, куда и поспешила.

– Что вы здесь делаете? – сухонький старичок дворецкий уставился на Адель как на привидение, столкнувшись с ней в коридоре.

– Это Маринеро? Кричал Маринеро? – пытаясь отдышаться от бега спросила Адель, но дворецкий, схватив её за руку, попытался увести обратно:

– Вам нельзя туда гали, вам…

– Да отпустите меня! – гневно вскрикнув, вырвала свою руку и устремилась дальше, туда, где из-под двери виднелся свет.

Дворецкий бежал за молодой женщиной и пытался её остановить, но Аделина, не слушая мужчину, ворвалась в комнату, где на широкой кровати метался от боли Маринеро.

Барон был в нательном белье, которое было влажным от пота, градом стекающего по напряжённому, исказившемуся от боли лицу, в зубах зажат деревянный стержень.

Подбежав к кровати, Аделина с волнением спросила у экономки, которая обтирала лицо барона влажным полотенцем:

– Это приступ?

– Да, графиня, – с всхлипом ответила экономка, причитая, а увидев дворецкого, гневно воскликнула: – Ты настойку принёс?

– Я… Я сейчас, – шустро убежал мужчина, забыв про Адель.

– Что нужно делать? Чем помочь? – сипло выдохнула молодая женщина, сама содрогнувшись от пробежавшей по телу барона судороги, и едва не расплакалась от его стона.

Бросив на Адель удивлённый взгляд, экономка на мгновение растерялась, но рассмотрев решительность в глазах Аделины, головой указала на тазик:

– Надо обтирать его – высокая температура, а целитель задерживается. Тише, тише, мой мальчик, – прошептала женщина, после очередного болезненного стона Маринеро, обтирая его лицо.

Ухватив полотенце и намочив его, Адель замерла:

– А почему вы не разденете его?

– Он запрещает, – покачала головой женщина.

Отбросив полотенце, Аделина схватила с тумбочки нож и, не слушая протестов экономки, распорола нательную рубаху. Только сама чуть не упала от открывшейся картины – всё тело мужчины было изуродовано множеством бугристых, выпирающих шрамов, словно его собирали, сшивали по частям.