Илана Ветрова - Одержимые оборотнем

Внутри, дом был примерно таким же, как и снаружи. Отчетливо виднелись следы недавнего ремонта – свеженастланный пол, обновленные краской стены, мебель, в виде разрозненных и сложенных стопкой панелей, но воздух был нежилым и каким-то зябким.

– Да здесь работы до конца жизни хватит! – осмотрев гостиную и присвистнув, воскликнула Майра.

– Дочка, и ты сынок, идите, устраивайтесь, а я все приберу, проветрю и протоплю камин, – Сахель положил на пол узлы с пожитками и медленно разогнул спину.

– Тогда уборка затянется на несколько жизней, а я хотела бы помыться еще в этой, – рассмеялась Майра. – Втроем – и быстрее, и веселее, – закончила она и, подхватив свой чемодан, поднялась на второй этаж выбирать комнату.

Открывая одну за другой тяжелые деревянные двери, копии сгоревших в пожаре, и осматривая находящиеся за ними помещения, Майра наткнулась на угловую комнату. Она была небольшой, но зато имела два окна, собственную, размером с комнату ванную, с роскошной мраморной купелью. Кроме этого, был небольшой закуток, который можно было приспособить под гардеробную.

– Я забираю себе эту комнату! – крикнула Майра брату и Сахелю. Она заперла дверь, смахнула пыль с позеленевшего медного столика и водрузила на него чемодан. Покопавшись в его недрах, вытащила потрепанный, в пятнах голубой краски комбинезон, футболку с оторванными рукавами, на месте которых красовалась живописная бахрома и, переодевшись, легко сбежала с лестницы.

– Ну что, поработаем? – задорно спросила Самайра, пряча волосы под желтую в горошек бандану и закрывая лицо синим платком, на виду остались только светло-карие озорные глаза.

– Поработаем, – поддержал брат, стянув через голову черную футболку и оставшись в одних темно-синих джинсах, весьма свободно сидящих на узких бедрах. – Мы с Сахелем будем собирать и расставлять мебель, а ты наводи чистоту.

– Есть, сэр! – Майра приложила ладонь ко лбу и сделала вид, что щелкнула каблуками. – Пойду искать ведра и тряпки. Надеюсь, что вода здесь есть, – нормальным тоном добавила она, а мужчины уже колдовали над штабелями панелей.

***

Ранджит Чаухан, положив голову на спинку, а ноги на стол, сидел во вращающемся кресле перед включенным ноутбуком и бездумно смотрел в потолок. Газета, желая во всем быть первой, попросила его взять интервью у нового начальника полиции. Они даже где-то разжились адресом, только вот у самого Раджита душа не лежала к подобным статейкам, ведь редактора не интересовали анкетные данные и сухие факты, он хотел чего-нибудь более личного. Вообще, Раджит был свободным художником и вполне мог себе позволить отказаться от поручения – зарабатывал он достаточно. Но репортера заинтересовало то, что приезжий поселился в старом заброшенном доме. Будучи, как и все журналисты, крайне любопытным, Раджит, приехав в Удайпур три года назад, углубился в изучение истории и легенд города, а затерянный среди холмов старинный особняк занимал в них значимое место.

– Ну что же, пойдем, посмотрим на нового жителя нашего города, – сказал сам себе Раджит и легко вскочил на ноги. Он собрал в кофр фотоаппарат, сменные объективы, фильтры, положил в карман рубашки цвета хаки диктофон, немного подумал. Вспомнив, что недалеко находится водопад, взял полотенце и вышел из дома. Сложив кофр и полотенце в рюкзак, он оседлал железного коня и, выбросив из-под покрышек комья земли, помчался к холмам.

***

– Давай, рассказывай, зачем тебя вызывал дядя? – окружили Викрама кузены, едва молодой человек вышел на пристань. Они собирались прокатиться на катере, когда глава многочисленной семьи пригласил к себе старшего сына.

– Сказал, что на место начальника полиции назначили другого, – недовольно проворчал Викрам.

– Как?

– Как?

– Почему?

– Этого не может быть!

Перебивая друг друга, загалдели кузены, такие же невысокие и с непослушными жесткими вихрами.

– Хватит вопить, как дикари, – раздался ломкий женский голос. – Брат, почему же так получилось? Ведь отец говорил, что кроме тебя, больше достойных кандидатов нет, – Викрам перевел взгляд на лодку – там, на корме, сидела Абхилаша. Ее матовую, чуть желтоватую кожу, защищала от солнца широкополая соломенная шляпка; жесткие вихры братьев у девушки превратились в тщательно уложенные длинные локоны; яркие, капризно сложенные губы в сочетании с холодным блеском зеленовато-карих глаз, придавали ей весьма высокомерный вид. Она была единственной дочерью среди многочисленных братьев, наперебой баловавших ее, и привыкла, что они готовы положить к ее ногам весь мир.