Иван Сирфидов - Поцелуй феи. Книга1. Часть2

– По-человечьи будет говорить? – недоверчиво спросила бабуля.

– Будет. Только мне её надо видеть. Сюда её привести или мне к ней выйти.

– Нет, выходить не надо, – покачала головой бабуля. – А то народ уж не уймётся. Ещё ограду нам снесут. Сейчас приведу.

Она быстро вышла и вскоре воротилась с серой козочкой. Лала оторвалась от Руна, подлетела к козе, опустилась пред ней на корточки и погладила по голове.

– Как тебя зовут, милая, – ласково спросила она.

– Шаша, – отчётливо произнесла козочка тонким голоском.

Бабуля так и оторопела.

– Свят, свят, свят, – поражённо запричитала она, набожно сотворив в воздухе знак оберега.

Рун тоже был взволнован. Хоть и видел уже и медведя говорящего, и птичку, и русалку. Но разве к чудесам привыкнешь.

– Какое красивое имя, – похвалила Лала искренне. – Милая Шашенька, не могла бы ты сегодня побыть моим глашатаем? Будешь ходить по деревне и объявлять людям то, что я тебе скажу.

– Я глашатаем?! – ошалело переспросила козочка, словно не веря своим ушам.

– Да.

– Вот это Шаша. Ай да вознеслась, – задумчиво промолвила козочка в глубоком изумлении. – Я глашатай. Мама бы гордилась. Все будут слушать. И внимать.

– И знатный будет слушать, и простолюдин. Так ты согласна?

– Я собак боюсь, – грустно поведала Шаша. – Бывает, за ноги хватают. Больно.

– Когда мой вестник ты, тебя они не тронут. Я обещаю.

– Тогда согласна, – кротко ответствовала коза.

– Как славно! – обрадовалась Лала. – Спасибо, Шашенька. Раз так, то слушай. Ходи между дворов по всей деревне. И объявляй, уверенно и громко. Чтоб все услышали. Что ты мой глашатай. И что просила я тебя предавать всем-всем моё великое почтенье. Что выйду показать себя под вечер, как солнышко почти склонится к лесу. Пройдусь открыто, дабы все меня узрели. Но вот чудес творить наверно не смогу. Я попытаюсь, но скорей всего не выйдет. Им объясняй, что феи не умеют творить счастливой магии публично перед большими толпами народа. Что чудо феи надо заслужить каким-то добрым стоящим поступком, и с ним благоволением богов, что таковы законы волшебства, и от желанья фей то не зависит. Передавай, что я прошу прощения, за то что вероятно не смогу порадовать их взоры чудесами. Но в этом вовсе нет моей вины. Нисколечко. Запомнила, родная?

– Я всё запомнила и всё всем передам, – уверенно пообещала коза.

– Спасибо, Шашенька, – Лала приобняла козу, а потом снова погладила по голове. И отступила.

– Бабушка, – обратилась она к обомлевшей шокированной женщине. – Не хотите ли поговорить со своей козочкой? О чём-нибудь. Сейчас, пока есть шанс. Потом возможно и не будет. Мне Рун немножко запрещает колдовать без значимого повода.

Бабушка нетвёрдым шагом подошла к козе, опустилась пред ней на колени.

– Шаша, не обижаешься ли ты на меня? – сдавленным голосом произнесла она с трудом.

– Нет, совсем нет! – очень по-доброму ласково ответила коза. – Я тебя люблю.

– И я тебя, – из глаз старушки полились слёзы. – Кормилица ты моя! Подруженька верная! Не больно ли тебе, когда я дою тебя?

– Нет, вовсе нет, – опять очень тепло уверила коза. – Мне совсем не больно. Даже нравится.

– Хорошо ли я тебя кормлю?

– Хорошо. Только… Хлебца бы почаще, – мягко попросила коза. – Очень вкусный.

– Хлебушек любишь?

– Да.

– У нас, Шаша, не всегда бывает хлебушек. Но когда будет, я тебе теперь каждый-каждый раз буду давать кусочек! – пообещала плачущая старушка.

– Правда? – обрадовалась Шаша. – Спасибо.

Бабушка обняла её.

У Лалы на глазах тоже выступили слёзы. Она утёрла их кулачком.

– А ты что плачешь? – с доброй улыбкой спросил Рун у неё шёпотом.

– Трогательно очень, – тихо ответила она.

Рун подошёл к ней и обнял. Так они обнимали. Рун фею, бабушка козу. Наконец старушка поднялась.

– Пойдём, Шаша. Я с тобой пройду. Присмотрю, чтоб не обижали. Закройся, Рун, за нами понадёжней, – она была в слезах, но уже не плакала.

Она вышла с Шашей в сени, Рун поспешил за ними. Вскоре раздался скрип засова. Рун вернулся к Лале.

– А ты всё слёзки льёшь, – улыбнулся он ласково, и снова обнял её. – Ну что ты, милая.

– Рун, – сказала она растрогано. – Знаешь, феи вот ради этого живут. Ради такого. Вроде и чудо небольшое. А столько чувств хороших пробуждает. В сердцах. Поэтому феи любят ваш мир. За это. У нас, Рун, все привычны к чудесам. Фее трудно такое хорошее пробудить в ком-то столь запросто. Порадуются, да, но не расчувствуются и не удивятся. Совсем другое. Правда, ваш мир жесток. Иные феи, кто тут побывал, потом порою плачут. От воспоминаний. И не рассказывают никому, что видели. И даже надломленными иногда становятся, словно пережили то, чего не вынести. Надолго здесь фее лучше не оставаться. Но всё же у вас много есть такого, чего у нас… при фее не случится. Что в душах ей не вызвать столь легко. Простою магией.