Айна Лафф - Невольница драконьего владыки

– Молись, чтобы это было что – то настолько заслуживающее моего внимания. Иначе, уже к дневному солнцу ты останешься без своей маргоньей башки,– взревел он, распахивая тяжелую створку, которая со всей силы снесла щуплого посетителя и впечатала его в каменную кладку.

– Правитель, Звезда. Она пала,– пропыхтел из за двери седовласый колдун, пытаясь выбраться из щели, образованной междй дверной створкой и стеной.– И это неправильно. Что – то всешалось в естественный ход вещей. Ч то – то, или кто – то очень могущественный.

– Ты говорил, что у нас есть еще время, не менее пяти лун, колдун,– нехорошо сверкнул глазами штрайзен Сфайгред. Под его взглядом колдум съежился, и затряс бородой.– Где она? Ты нашел спасительницу?

– Нет, – тихо проблеял испуганный старик.– Но с дальней границы прискакал гонец. Она там, мой господин. Звезда упала с небес с грохотом, который заставил Айсвен исторгнуть огненный смерч. Подобраться к ней не могут даже драконы алого кристалла.

– Я сам встречу нашу гостью,– оскалился Сфайгред. Показав ряд белоснежных крепких зубов. – О том, что предсказание сбывается – молчи. Узнаю. Что кому то рассказал – отрежу язык. Ты меня понял?

– А что сказать вашим подданым. Во дворце паника. Все готовятся к концу? – тихо спросил старик. Он не знал, что задумал его правитель, но уже понял, что это решение не принесет Лотему ничего хорошего.

– Скажи, что Айсвен сердится. Пусть принесут ему жертву. И да, Мердок, выпивка и увеселения за счет дворца. Пусть отвлекутся на празднества, пока я решу вопросы с нашей дорогой гостьей. Прикажи седлять нам коней,– приказал штрайзен.

– Нам? – вздрогнул старик. Ему было страшно. Он чувствовал в воздухе пахнущем гарью чью – то чужую, абсолютно неконтролируемую силу. И точно знал, что принадлежит она не взорвавшей Лотемское небо Звезде, а кому то невероятно могущественному, чужеродному.

– Ты едешь со мной. Собери отряд стражников, выдвигаемся через один виток воды в часах дворцовой башни.

Придворный маг коротко кивнул, от чего с плешивой головы слетел дурацкий остроконечный колпак, расшитый золотыми звездами и серебряными лунами. Правитель Сфайгред коротко хохотнул, и пошел в глубину своих покоев, в которые не допускалась даже прислуга. После того, как единственный сын правителя бесследно исчез, Сфайгред стал невероятно замкнутым и озлобленным. Ранее цветущий, радостный замок превратился в неприступную, потемневшую крепость. Словно кто – то высосал жизнь из процветающего ранее царства. Мердок сгорбившись пошел исполнять приказ своего властителя.

Небольшой отряд, состоящий из десятка стражей, властителя и старого мага, выдвинулся в сторону пылающего леса только через два витка часов на замковой башни. Сфайгред был недоволен.Его раздражал маг, мотыляющийся рядом с ним на маленьком, вонючем ослике. На нормального жеребца этот старый болван садиться отказался. И теперь задерживал весь отряд. Но помимо волнения, мятущего его душу, властителя беспокоила боль в теле, выламывающая, выматывающая. Давненько с ним такого не было. С детства. С тех самых пор, когда его учитель показал ему, как контролировать процесс преображения. Сегодня Сфайгред терял этот контроль, кости выгибались неподвластно его приказу, тело разрывала огненная, но такая освобожлающая боль. Штрайзен заметил яркие, золотые пластины – чешуйки, прорезающие его кожу, а это значило только одно. Его истинная сущность просила выхода. Принудительно, не правильно. Но неизбежно.

– Что с тобой, мой мальчик? – с тревогой спросил Мердок. Он давно уже не обращался так к нему. С тех пор, как Сфайгред занял трон отца, он запретил своему старому учителю фамильярности. С тех самых пор, когда жизнь, которая сулила ему только радости, вдруг повернулась к наследному принцу своей адской стороной.

– Я запретил тебе, старик, разговаривать со мной, словно ты ровня мне,– злобно выплюнул штрайзен. Тоска в душе стала темной, как нутро , Айвена. Мердок молча отвел глаза.

Небо начало розоветь, когда Сфайгред и его люди достигли приграничья. Мердок хранил молчание, поджав обиженно губы. Повелитель Лотема видел, насколько исзмотаны Стражи, кони требовали, чтобы Штрайзен бросил взгляд в сторону восточной границы и увидел пылающее зарево, уносящее в рассветное небо столб непроглядного дыма. Запах гари достиг ноздрей, и властитель втянул ноздрями аромат окалины, паленого дерева. Так пахла сама смерть.

– Привал,– поколебавшись приказал Сфайгред. Он спрыгнул со своего коня, и едва сдержался от крика. Боль затопила сознание. Над его отрядом пронесся тихий ропот. Больше не было сил сдерживать рвущегося наружу зверя. Преображение началось.