Анастасия Зарецкая: Когда-нибудь никогда

Итак, когда-то Яна мечтала стать научным исследователем, и вот я начала осуществлять эту мечту. Правда, в последний момент, точнее, в декабре одиннадцатого класса, я передумала поступать на биологию, как хотела этого прежде, и усердно занялась химией. Не то потому, что она давалась мне сложнее, а я временами люблю ставить себе испытания и преодолевать их. Не то потому, что чувствовала: заниматься биологией хотела прежняя Яна, а я уже давным-давно не она.

И, несмотря ни на что, я все еще вспоминала одного своего знакомого химика, который в итоге стал медиком, и думала о том, что мне-то стать химиком окажется куда интереснее.

К слову, маги в моем новом (все еще чужом по ощущениям) городе тоже были. Так же редко, как у нас – а за год я научилась видеть и скрытые души, только если их скрывали не чересчур мощные артефакты. И почему-то почти все – белые. То ли это мне так везло, то ли черные колдуны и ведьмы обитали в других районах, но за все время я повстречала от силы трех. Одной из таких ведьм, например, была студентка моего же универа, только другого факультета, одна из немногих, с кем я вообще здесь общаюсь. Но, пожалуй, я расскажу о ней позднее.

Все равно в голову лезут мысли только о моем (все еще) городе, и чем ближе он становится, тем больше я просыпаюсь.

А ведь первый семестр выдался для меня действительно сложным, и я, привыкшая жить одна, училась этому снова, только теперь в окружении двух соседок. Постигала науки, причем химии здесь оказалось гораздо меньше, чем я надеялась получить. Разрисовывала ноги, пока готовилась к экзаменам, потому что не знала, куда деть волнение.

Но я все смогла.

И сделала это даже лучше, чем прежде надеялась.

Без лишней скромности, я преодолела многое. А теперь боюсь позвонить отцу, чтобы попросить его забрать меня с вокзала. Все равно он не спит в это время, я же знаю – отец, по-моему, никогда не спит. Но так не хочется обретать ещё и этот долг перед ним…

Впрочем, впереди ещё много часов пути (хотя не уверена, что за это время я вдруг стану смелее).

Деревья за окном белые, как в сказке, где все живое в одном городе навек заледенело. Осталось прекрасным снаружи… а что внутри, так никто и не узнает, и все, кто попадет в этот город, будут думать, что здесь жили самые чудесные люди на свете (не зря же у них такие красивые лица) и росли самые восхитительные цветы (которые лёд не пощадил).

Слегка покачивало.

Я прислонилась спиной к стенке, и по коже пробежал холодок несмотря на то, что на мне был большой теплый свитер.

Домой.

Только бы никто не узнал, что я чувствую на самом деле.

Ведь даже тот, заледеневший, город однажды спасли – не знаю, чье-то сердце или всего лишь солнечные лучи. Он растаял и стал таким же, как все. И люди в нем совершали зла не меньше, чем остальные люди мира – а то и больше. Вот только это никого не удивляло.

А я храню внутри много червоточины, и, если спадет ледяная корка, вся она окажется на поверхности.

Не знаю, зачем еду.

Но в общежитии всего лишь за какие-то выходные стало слишком пусто и так тихо, что эта тишина звенит в ушах. А я оказалась свободна от учебы, пусть лишь и на неделю, и мне совсем не хотелось просидеть эту неделю одной в комнате на троих человек, как было во время и после празднования Нового года (этот Новый год в принципе оказался самым грустным в моей жизни).

И я купила билет на поезд.

Спонтанно, не раздумывая о последствиях.

И теперь поезд спешит приблизить меня к месту, которое я до сих пор называю своим домом, пусть и только мысленно.

Не люблю сюрпризы.

Люблю приключения, когда ты сидишь на месте, а потом резко срываешься в путь, и минуты проносятся перед глазами, как резвые скакуны, а ты пытаешься их догнать, и некогда задумываться, потому что приходится действовать…. Или, пожалуй, я любила приключения раньше. Как можно любить то, чего нет в твоей жизни? Это уже не любовь, а насилие над собственной душой (а мы, черные ведьмы, многое понимаем в душах).

Так вот, несмотря на мою резкую нелюбовь ко всякого рода неожиданностям (чаще всего неприятным), я сама устроила отцу нечто подобное.

Не знаю, как ещё назвать то, что уже в семь утра я звонила в дверь квартиры, где прожила восемнадцать лет, чтобы потом исчезнуть на пять месяцев. Можно было заявиться позднее – ради тактичности. Но я больше двух часов просидела на темном вокзале, где со мной отчаянно желала познакомиться группа молодых парней, чересчур улыбчивых (спасибо той искорке магии, что смогла погасить эти улыбки). И ещё полтора часа добиралась до квартиры, хотя в прежние дни спокойно управлялась за сорок минут. Сначала ждала запаздывающий автобус, после мы еле-еле ползли по дороге – похоже, водитель не выспался и хотел отыграться сейчас. К тому же, на улице стоял жуткий холод, и тоненькие стенки автобуса ничуть от него не защищали, поэтому к концу поездки я совсем не чувствовала ног и еле ощущала руки.