Ольга Горовая - Остров сумасшедших

Все в одно время шли на работу, в одно время ложились спать. Все были равны. Не было руководителей и подчиненных. Все жили в одинаково ужасных условиях. Там не могла существовать дружба, потому что каждый пытался обмануть, оболгать, забрать, украсть. Сущий ад. Все были одиноки и подавлены. Многие плакали по ночам, и из-за огромного количества плачущих их рыдания превращались в дикий вой.

На острове становилось все больше и больше сумасшедших, неуправляемых людей. Доминику с каждым днем становилось сложнее разговаривать с ними, и в итоге он вообще перестал разговаривать.

Однажды ночью ему захотелось взглянуть на ночное звездное небо. Он отодвинул угол покрытия, накрывавшего его хижину, боясь, что его ударит током, но этого не произошло. Подняв голову к небу, он не увидел ни одной звезды. Их никогда не было в небе над островом, ведь звезды были созданы не для этих людей. «Я так давно не видел звездного неба». Ком стал в горле. «Я устал, мне тяжело, я не могу так больше жить. Я хочу домой». Закрыв уши руками, чтобы не слышать вой всех этих людей, он закричал во все горло:

– Заткнитесь все! Как вы мне все надоели! Нет сил вас больше видеть и слышать. – Поднял глаза в пустое черное небо: – Господи, забери меня отсюда, помоги мне отсюда выбраться. Я устал! – изо всех сил кричал Доминик. Слезы текли по его щекам. – Господи, дай мне сил не сойти с ума, прошу тебя… – прошептал он в полутьме.

Под утро вой прекратился, все обитатели острова уснули, Доминик лежал с открытыми глазами, и в его голове всплыли воспоминания о жизни в раю. Он вспомнил девушку, которую любил всем сердцем уже много лет, но так и не признался ей в этом. Ее звали Элизабет. «Сам не знаю, – думал он, – что в ней было такого необыкновенного, что мне так понравилось в ней. Наверное, ее приветливые глаза и неземной красоты улыбка сводили с ума. Она была очаровательной». Но Доминик тогда был так горд, что даже мысли гнал от себя о признании ей в любви: «А вдруг она ответит отказом… Как я это переживу? Мое самолюбие будет задето, и мне сложно будет с этим справиться. Я никогда не признаюсь ей в любви. Пусть весь мир вверх дном перевернется, я никогда ей об этом не скажу. А вдруг она рассмеется мне в лицо, это же будет просто катастрофа». «Как бы я хотел сейчас ее обнять, ведь она такая милая и нежная. Я бы все сейчас отдал, чтоб еще хоть раз увидеть ее. Я крепко обнял бы ее, и она захотела бы остаться в этих объятиях навсегда. Какой же я был дурак… Может быть, она могла тоже полюбить меня всем сердцем. Я ведь чувствовал, что она близка мне, что она моя, что нам нельзя друг без друга. Трус… трус… трус… – твердил он про себя. – Какой же я самовлюбленный трус… Да, конечно, я не привык к тому, чтоб мне отказывали девушки. Они все готовы были по первому зову бежать за мной. Но только не она. Она даже не посмотрит в мою сторону. Точно, если бы я признался ей в чувствах, она бы рассмеялась мне в лицо, я уверен. А может быть, нет. Я хочу ее увидеть и все ей рассказать. Рассказать о том, как полюбил ее с первого взгляда. Я даже представить не мог, что такое бывает. Когда я увидел ее, у меня земля уходила из-под ног, ноги не слушали меня совершенно, я боялся упасть, боялся сказать что-либо, думал, что потерял дар речи. Да, я хочу ей все это рассказать, хочу рассказать, как долго ношу ее имя в своем сердце. Мое глупое убеждение в том, что буду отвергнут, привело меня к долгим годам одиночества. Как же это печально – иметь большое количество друзей, родных, знакомых и чувствовать себя одиноким. Я бы хотел вернуть время назад. Все могло же быть иначе, а я даже не попробовал. Если бы она сказала мне нет, я бы не перестал ее любить, я бы любил ее все равно. И что случилось бы со мной? Я бы не умер и не поменял отношение к ней, а продолжал ее любить, как и раньше, а может быть, еще сильнее». Он долго еще не мог уснуть, коря себя за трусость, и, проснувшись совсем разбитым, он во что бы то ни стало решил сбежать с этого острова, найти ее и обо всем ей рассказать. «Я не могу сойти с ума или умереть, не признавшись ей в своей любви». У Доминика в душе появилась надежда, что, может быть, она тоже любит его. «А если я никогда об этом не узнаю… Каждый имеет право быть счастливым, и я верю в своё счастье».

Прошел почти год после того, как все эти люди оказались на острове. Многие из них были изуродованы: кто-то от пыток, кто-то из-за бесконечных побоев. Многие из них поседели и состарились раньше времени. Каждый день Доминик наблюдал за тем, что люди не могли жить, не оказывая моральное давление и физическое или сексуальное насилие, за тем, как людская жестокость не знает границ. Он только брезгливо морщился каждый раз, глядя на происходящее вокруг. Больно было понимать, что он ничего не может изменить. Эти люди стали забывать, какого цвета трава и листья на деревьях, какой вкус у мороженого, как пахнет только что испеченный хлеб, но их это не беспокоило. Они оставались такими же, как и были, ни один из них не изменился в лучшую сторону.