Ирина Матлак: Прислуга в гостинице духов

Безымянноборец сжал последнего, и тот повторил судьбу собратьев, разлетевшись на неопрятные колышущиеся куски, в следующее мгновение растекшиеся по асфальту. Тяжело дыша, Герман привалился к забору и только теперь заметил меня, прибежавшую на подмогу.

– В Доме не сидится? – прищурившись, хмуро спросил он.

– У вас… у вас кровь, – проигнорировав вопрос, пролепетала я. – Нужно кого-нибудь позвать! Врача или…

– Никого звать не надо, – с мрачным спокойствием возразил Герман, и всякое желание спорить тут же пропало.

Но вот желание оказать помощь – нет. Герман был бледным и заметно пошатывался, а светлая рубашка все сильней пропитывалась кровью. В который раз за последнее время собрав волю в кулак, я решительно приблизилась и, подставив плечо, велела:

– Обопритесь.

А вот на этот раз спорить не стал уже Герман и послушно выполнил требуемое. Помогая ему подниматься по полуразвалившимся ступеням, я спросила, в каком номере он живет, на что получила исчерпывающий ответ: «Вниз по лестнице». Хотелось верить, что на этот раз он не врет и мы действительно придем в его комнату, а не к какому-нибудь… Котику.

Время было раннее, все постояльцы, как и персонал, еще спали. В гостинице стояла тишина, которую нарушал только звук наших шагов и хриплое дыхание Германа. Выглядел он откровенно неважно, и меня это сильно беспокоило. Спустившись по той самой лестнице, мы оказались перед одинокой дверью, войдя в которую, попали во вполне обычную комнату. Единственное, что отличало ее от остальных – это небольшие оконца, расположенные под самым потолком.

Уложив раненого на кровать, я хотела было включить свет, но он не позволил.

– Спасибо, – сухо поблагодарил Герман, чтобы тут же сказать грубость: – Теперь можешь проваливать.

Я бы и рада, но совесть не позволяла. И ведь понимала, что толку от меня немного, и раз безымянноборец требует уйти, значит, необходимо послушаться. Но у неожиданно проснувшейся совести было свое мнение на этот счет, и она, вопреки здравому смыслу, заставляла меня задержаться.

– Какое из слов во фразе «можешь проваливать» тебе непонятно? – уже злее спросил Герман. – Твое присутствие меня раздражает, а ты сама бесполезна, поэтому нечего стоять здесь столбом!

Совесть получила крепких тумаков от гордости и, развернувшись, я направилась к двери. Да пожалуйста! Очень мне хотелось помогать всяким истекающим кровью хамам!

Только моя рука легла на дверную ручку, как с кровати донесся глухой, полный боли стон.

Я на миг замерла. Мысленно выругалась. Отпустила ручку и стремительно приблизилась к стоящей рядом с кроватью тумбочке. Возникло подозрение, что в таком состоянии Герман возвращается в гостиницу не в первый раз, а значит, где-то здесь должна быть аптечка. Проигнорировав полетевшие в мою сторону оскорбительные эпитеты, провела быстрый обыск и в итоге нашла искомое. Я вообще к чужому недовольству устойчивая.

Когда я, вооружившись бинтами, ватой, перекисью водорода и тазиком набранной в ванной воды присела на кровать, Герман отвернулся. Кажется, он если не смирился, то принял мое присутствие как неизбежный факт. Вот так-то лучше.

Аккуратно, заставляя пальцы не дрожать, я расстегнула рубашку и помогла Герману присесть. Затем стянула с него этот пришедший в негодность предмет одежды и снова заставила лечь.

Рана на груди была небольшой, но достаточно глубокой, и, похоже, ее оставили длинные когти. На левом плече виднелась еще одна, но уже менее глубокая, которую с легкостью можно было назвать не более чем царапиной.

В последний раз я занималась перевязками в школе на курсе медицинской подготовки. И, надо сказать, как образцовая девочка, всегда справлялась с заданиями на отлично! Правда, там мы с одноклассницами перебинтовывали друг друга, ран на нас не было, и крови – тоже…

Обрабатывая раны, я представляла, что снимаюсь в кино и кровь – это всего лишь грим. Возможно, глупо, но зато действовало.

Герман оказался товарищем выносливым и во время перевязки не проронил ни звука. Даже стонать перестал. Лишь один раз, когда я только приступала к делу, не поворачивая головы, спросил:

– Ты хоть когда-нибудь это делала?

– У меня пятерка по медицинской подготовке была! – тут же отчиталась я.

– Ясно, – прозвучало до того скептично, что рядом с уже имеющимися ранами захотелось нанести еще одну. Поглубже.

Закончив делать из хмурого страдальца мумию, я прибралась, вернула аптечку на место и вылила красноватую воду. Уже опустив тазик на пол, схватилась руками за раковину, посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что я такая же бледная, как Герман. А может, еще и бледнее него.