Даниил Байчиков - Последний шанс зимы

Кладбищенская атмосфера его не смущала. Вокруг густые деревья изредка колышит легкий ветерок, падающие листья с которых так безжизненно попадали на его чёрную длинную мантию и изредка на такую же мрачную шляпу. Могильный кафель заставлял задуматься о конечности жизни, хотя печальным из всей этой картины были только мысли о смерте. Всё остальное смотрелось завораживающе. Дорога освещена романтичным светом фонарей в стиле 19-го века, и даже кресты, символизирующие смерть, что по определению – отсутсвие жизни, смотрятся вполне оживленно. Дорога, церковь и деревья пылали оранжевым светом фонарей, сочетаясь с тёмно-тёмно синим небом, освещаемым другим, не менее прекрасным фонарем – луной, вместе эта композиция смотрелась волшебно. Вот только все приходящие в это место не наслаждались видами, они проклинали судьбу свою и тех, кого потеряли, но только не он. Он стоял справа от главной дороги, в самом тёмном месте кладбища, смотря куда-то вниз и держал тёмно-красную, но такую в то же время яркую розу, с которой стекала его кровь, настолько сильно он вцепился в её обрамленный шипами стебель. И взгляд его был не просто холодным и высокомерным, а еще и крайне вдумчивым и, если не показалось – заинтригованным, то ли он чего-то ждал, то ли…непонятно, что там вообще можно делать в столь поздний час и над чьей могилой стоять? Спустя некоторое время он резко ухмыляется, садится на одно колено и нежно стирает пыль с надгробия, где постепенно вырисовывается черно-белое изображение его лица. Действительно умер он, но разве так бывает? Время остановилось, в центре всего только этот мужчина и крайне мрачная могила, как и участок, где она находилась:у его ног покоятся бутафорные черепа с рубиновыми камнями в виде глаз, мёртвые и живые змеи, а также наточенные ножи, глубоко воткнутые в землю. Самый большой из черепов был подвешен веревкой на ветку, прямо перед его лицом. Ему так нравилось разглядывать кристальные глаза, ведь в них он видел собственное отражение, особенно когда его окутывают и пытаются душить ядовитые змеи, ползающие под ногами и обвивающие шею, своим прощальным шипением объявляющие скорую трагедию, но в связи с исходящей от него аурой – безуспешно, она настолько темна, что через небольшой промежуток времени змеи без сил падали вниз, а на его лице то и дело вырисовывалась надменная улыбка. Есть ли в этом какой-то смысл? Его отражение в алых глазах черепа служило отражением его самого, только на другой стороне этого мира, откуда уже не возвращаются. Создаётся ощущение, что обстановка этого места полностью соответствует внутреннему состоянию человека, стоявшего там. Самое удивительное – все проходят эту могилу, словно её не видят, и без капли смущения. Не до конца понятно, чем он вообще занят. Максим не думает ни о чем, у него нет ничего, что могло бы его волновать. Всё его внимание направлено на церковь с пылающими от света фонарей куполами, такой вид держит взгляд, как языки пламени. Помимо вида, его внимание привлек звук их звона, который только-только начался. Для него, между каждым новым ударом колоколов, проходила вечность. Сменив объект созерцания, довольное лицо стало спокойным – к нему закралась мысль зайти внутрь.

Спокойно, но мощно пнув калитку, Максим, с розой в руке, которую так и не положил на могилу, отправился ко входу в церковь. Шел он уже не так уверенно, сменив полную пустоту в его голове на продумывание беседы, однако его мысли перебивал вездесущий звон. Но до могучих дверей церкви с вырезанными узорами, составляющих очень сложную композицию, он дошел довольно быстро, не успев всё продумать и даже не став рассматривать узоры, хотя подобное он любит, сделал шаг назад, и, приложив достаточно сил, потянул за кольцо.

–Скажите, отец, а самоубийство – это грех?

–Разумеется, а для чего вам это знать?

–Но я же никому вреда не сделаю, почему это – грех?

–Вы многое потеряете

–А если так будет лучше?

Священник улыбнулся и, будто он Максиму родной отец, мудро ответил вопросом.

-У вас есть близкие?

Максим задумчиво посмотрел на священника и пару раз кивнул, как бы рассуждая об этом у себя в голове. Он перевёл взгляд на чудесные фрески и люстры, замыливающие глаза своей яркостью и передающие всю их мощь и силу прямиком в душу смотрящего. Приняв свою судьбу, а следом, так и не прокомментировав ответ священника, потопал к выходу.

–Подумайте о них-добавил отец