Элизабет Лим - Сплетая рассвет

Больше я это терпеть была не намерена. Я вылетела из пекарни и быстро пересекла улицу. Когда захлопнула за собой дверь в отцовскую лавочку, у меня заурчало в животе. Самое обидное было то, что я знала, что веду себя эгоистично. Мне стоило бы выйти за Цалу. Но я хотела спасти свою семью сама, как пророчила мама.

Я сползла вниз по двери. Что, если это не в моих силах?

В таком состоянии и обнаружил меня отец, пока я тихо плакала.

– Что случилось, Майя?

Я вытерла слезы и встала.

– Ничего, папа.

– Цалу снова предлагал тебе выйти за него замуж?

– Заказов нет, – ответила я, уклоняясь от вопроса. – Мы…

– Цалу хороший парень, – перебил он, – но не более – просто парень. И он тебя не заслуживает. – Отец замешкался у моих пялец, изучая вышитого мной дракона. Работать с хлопком было труднее, чем с шелком, но я пыталась запечатлеть каждую деталь: чешуйчатую, как у карпа, кожу, острые когти и глаза демона. Папа явно был впечатлен. – Ты предназначена для большего, Майя.

Я отвернулась.

– Как это возможно? Я же не мужчина.

– Будь ты им, тебя послали бы на войну. Боги тебя защищают.

Я ему не верила, но ради его блага кивнула и вытерла слезы.

За пару недель до моего восемнадцатого дня рождения пришли добрые вести: император объявил о перемирии с шаньсэнем. Пятизимняя война закончилась – по крайней мере, пока.

Но наша радость быстро сменилась скорбью, поскольку прибыло еще одно извещение. С кровавой печатью.

Сэндо умер во время сражений в горах – всего за два дня до перемирия.

Новость будто заново сломила отца. Он всю ночь сидел на коленях перед алтарем, прижимая к себе туфельки, которые мама изготовила для Финлея и Сэндо, когда они были детьми. Я не присоединилась к его молитвам. Меня переполняла злость. Если бы только боги присмотрели за Сэндо еще пару дней!

Всего два дня.

– По крайней мере, война не забрала всех моих сыновей, – тяжело произнес отец, похлопывая меня по плечу. – Мы должны крепиться ради Кетона.

Да, оставался Кетон. Мой младший брат вернулся домой спустя месяц после объявления о перемирии. Он приехал на повозке, со скрипом катящейся по дороге, вытянув перед собой свои длинные ноги. Его коротко остригли, и он так исхудал, что я едва его узнала. Но больше всего меня поразили призраки в его глазах – тех же глазах, которые однажды искрились от шуток и озорства.

– Кетон! – воскликнула я.

А затем побежала в его распростертые объятия, по щекам катились слезы счастья. Но радость быстро улетучилась, когда я поняла, почему он лежал, прислонившись спиной к мешкам с рисом и мукой.

В горле набухло горе. Мой брат не мог ходить.

Я запрыгнула на повозку и крепко обхватила Кетона руками. Он обнял меня в ответ, но пустота в его глазах была очевидной. Война многого его лишила. Слишком многого. Я думала, что достаточно закалила свое сердце после смерти Финлея и Сэндо, чтобы оставаться сильной ради отца. Но часть меня пошла трещинами в день возвращения Кетона.

Я спряталась в своей комнате и сжалась у стенки. Шила, пока пальцы не начали кровоточить, а боль не поглотила всхлипы, сотрясающие все тело. Но к следующему утру я залатала себя. Мне нужно было заботиться об отце. А теперь и о Кетоне.

Прошло пять зим, и незаметно для себя я подросла. Стала такой же высокой, как Кетон, волосы – длинными и смоляными, как у мамы. Другие семьи с девушками моего возраста наняли свах, чтобы подобрать им мужей. Моя тоже бы так поступила, будь мама жива, а отец – по-прежнему успешным портным. Но эти дни остались в далеком прошлом.

Когда наступила весна, император объявил, что берет дочь шаньсэня, леди Сарнай, в жены. Самая кровавая война в истории Аланди закончится свадьбой императора Ханюцзиня и дочерью его врага. У нас с отцом не хватило духа, чтобы это отпраздновать.

Тем не менее новость была хорошей. Перемирие зависело от гармонии между императором и шаньсэнем. Я надеялась, что королевская свадьба устранит их междоусобицы и приведет к увеличению количества путников, странствующих по Большой Пряной Дороге.

В тот день я сделала самый большой заказ шелка, который могла себе позволить. Рискованная покупка, но я не теряла надежду – нам было необходимо, чтобы торговля пошла лучше до начала зимы.

Мечта о должности императорской портнихи поблекла до отдаленного воспоминания. Теперь нашим единственным источником дохода стали мои навыки с иглой. Я смирилась с мыслью, что до конца жизни останусь в Порт-Кэмалане, проведя ее в углу отцовской лавочки.