Светлана Поделинская - Полнолуние

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© Elena Rudman

Лос-Анджелес дышал привычным зноем в золотом мареве незаходящего солнца. Календари отмечали наступление осени, однако на улицах еще буйствовало лето, негасимая жара. Город словно превратился в пляж: привкус соли и песка в воздухе, ленивый бриз с побережья и тихий шелест пальм – все это слилось в едином дыхании. Воистину Город Ангелов. Соблазнительный, благоустроенный ад.

Эдгар появился на этом празднике жизни, одетый во все черное, будто бы в трауре. Он надеялся отыскать свою кровинку, пленить будущую добычу, предназначенную ему судьбой. И медленно продвигался по дорожкам луна-парка, лавируя между толпами детей. Он мог бы без церемоний явиться за Лаурой прямо в дом Элеоноры, если бы ему не хотелось самому выследить ее и узнать среди других детей. Поэтому Эдгар терпеливо бродил по аллеям, ища в маленьких лицах свое отражение или хоть какое-то подобие, но все они развеивались в дым перед его глазами. В отпрысках современных американцев он находил что-то особенно раздражающее и дерзкое. Эти своевольные дети, жующие жвачку, ежеминутно взлетали в небеса и стремительно падали вниз. Для них полеты были обыденным делом, они давно позабыли все страхи и визжали просто так, для забавы. Даже сверхъестественное, знакомое с детства по кинофильмам, превратилось в сказку, в которую никто не верит. И где-то здесь, на самом краю американского континента, в удушливой атмосфере неверия и презрения рос его нежный цветочек, уходящий корнями в глубину веков.

Наконец Эдгар почуял свою кровь, скользкий след которой тянулся за ним сквозь вечность. Он услышал ее движение, однако она призывала его разноголосым шепотом, будто поток разделился на два ответвления, которые отличались друг от друга насыщенностью, как кровь венозная и артериальная. Эдгар сразу разгадал природу этой двойственности: перед ним предстали две девочки, в одной из которых он узнал старшую дочь Элеоноры по имени Джемайма.

Джемми буквально окружила младшую сестру заботой. По той электризующей энергии, с какой она оправляла платье сестренки и тормошила бант у нее в волосах, Эдгар определил источник жизни Джемаймы. Она была на три года старше Лауры и старалась вести себя с ней по-матерински. Джемми нуждалась в том, чтобы излить избыточную жизненную силу на более слабое существо, а маленькая Лаура принимала правила этой игры в дочки-матери. Эдгар следил за девочками из тени, но на сей раз в его мыслях не было места спокойствию и отчуждению.

Наконец вертлявая Джемайма куда-то делась, бросив сестренку на произвол судьбы. Эдгара легким мотыльком коснулся ее смешок: «Спорим, я вернусь с мороженым раньше папы!» Серебристый колокольчик в собственном смехе призывал Джемайму к действию. Слишком неугомонная, она не могла подолгу находиться на одном месте. Видимо, таков был ее жизненный удел – лететь вслед за придуманной, зачастую призрачной целью навстречу своей смерти.

Как только Эдгар упустил из виду блуждающий огонек Джемаймы, он вмиг прозрел. Увидел во плоти свою несбыточную мечту, чудом воскресшую и очеловеченную. Она предстала в лучезарном ореоле, созданном его воображением, хоть и пряталась в облике маленькой девочки. Как нарочно, в этот день Элеоноре вздумалось нарядить ее в белое платье, кружевное и пышное, похожее на старомодное. И Лаура до неправдоподобия напоминала его дочь Магду в детстве: такие же струящиеся светлые волосы и ясные голубые глаза. Взгляд девочки, устремленный ввысь, роднил ее с Магдалиной и в то же время разлучал: в нем было нечто новое, индивидуальное. Такого чистого отражения неба в глазах, такой головокружительной лазури Эдгар еще не встречал в своем роду. Его собственные глаза были непроницаемы, как ночной туман, и лишь изредка в них проглядывал лунный луч. Глаза же дочери Магдалины, эти тающие льдинки, всегда полнились тоской, сначала смутной и сладостной, а со временем испепеляющей, и видели небо лишь как тень на снегу. Только Лаура, девочка четырех с половиной лет от роду, воспринимала небо во всей его беспредельности, ничуть не задумываясь о том, что кроется в глубине манящей синевы. Это дитя смотрело на своих самоуверенных сверстников с подавленной завистью – ее тоже притягивали небеса, однако, в отличие от Магды, Лаура не искала там иных необозримых далей. Она просто мечтала взлететь, но была прикована к земле истинно человеческим страхом высоты.