Бронислава Вонсович - Гимназистка. Клановые игры

И вот сейчас где-то проходит дуэль Хомякова и Рысьина, на которой согласился присутствовать в качестве наблюдателя Владимир Викентьевич. Это, конечно, успокаивало, но не настолько, чтобы переживать о разговоре с директрисой больше, чем об исходе поединка. Пусть Оленька и успела рассказать, что секунданты договорились о бое на саблях и только до первой крови, что, несомненно, увеличивало шансы выжить для обеих сторон, все же было тревожно. Ведь первая кровь может стать и последней. Если, конечно, воткнуть саблю достаточно глубоко.

– В вашем положении, возможно, было бы лучшим выходом отложить занятия на год, восстановить здоровье, – внезапно ворвался в мои размышления голос заботливой директрисы. – Гимназия готова пойти вам навстречу и вернуть уплаченные деньги.

Предложение было заманчивое, очень заманчивое, поскольку я понимала, с какими трудностями придется столкнуться, и подозревала, что не так уж и просто их будет преодолеть. Но очень уж подозрительным выглядело это желание от меня отделаться. Учитывая, что Рысьина входит в попечительский совет гимназии, я не могла не предположить, что в следующем году у меня попросту откажутся принимать документы, сославшись на то, например, что я не подтвердила пройденный курс. Нет уж, Владимир Викентьевич мне рекомендовал заняться учебой, значит, буду поступать по его рекомендации. Он целитель, ему лучше знать.

– Не в моем положении пренебрегать возможностью получить образование, – твердо ответила я. – Александра Павловна, я приложу все силы, чтобы учиться достойно.

– Понимаете, дорогая, ваши успехи и до этого трагического происшествия оставляли желать лучшего, – участливо улыбнулась директриса. – Вы отметили, что помните иностранные языки, но по ним у вас всегда был минимальный балл, и то я не уверена, что его выводили не из уважения к княгине Рысьиной.

«К клану которой вы теперь не имеете ни малейшего отношения». Слова не были сказаны, но подразумевались. То, к чему отнеслись бы со снисходительностью у представителя сильного клана, никогда не спустят тому, кто лишен этой поддержки.

– Опять же, ваши манеры претерпели изменения не в лучшую сторону.

Это она сейчас про неудачный реверанс, при котором я чуть не упала, пытаясь ее приветствовать, или про то, что я противоречу, не желая облегчить ей задачу?

– Я постараюсь в ближайшее время привести манеры в соответствие требованиям, принятым в гимназии. То, что не вспомню, выучу заново. Надеюсь, для этого не понадобится много времени.

– И я надеюсь. Очень надеюсь.

Директриса поджала губы, демонстрируя высшую степень аристократического недовольства. Получалось у нее это очень убедительно.

– И предупреждаю вас, Седых, что вы не можете рассчитывать на снисхождение к вашему бедственному положению. Наша гимназия всегда славилась качеством образования, и если мы решим, что вы ему не соответствуете, то даже не допустим к экзаменам.

А ведь ей были даны четкие указания от меня избавиться. Но нет, по плану Рысьиных ничего не пойдет: я собираюсь окончить гимназию, и вздорная княгиня этому не помешает. Не буду же я всю жизнь сидеть в уютном домике Владимира Викентьевича, подвергая его риску недовольства Рысьиных? А чтобы двигаться дальше, нужно образование. Не думаю, что на курсы, о которых говорил военный целитель, примут без документа об окончании гимназии. А значит, нужно стиснуть зубы, не обращать внимания на возможное недовольство директора и учителей и учиться, прилагая все силы.

– Я учту, Александра Павловна.

– Учтите, Седых, – величаво кивнула она. – Можете быть свободны.

Наверное, если бы не классная дама, милейшая Антонина Юлиевна, я бы проискала нужный класс весь урок. Но она, в отличие от своей начальницы, отнеслась ко мне если не с симпатией, то с жалостью и взяла на себя роль Вергилия, поскольку, судя по всему, в планах директрисы было устроить мне вместо гимназии персональный ад. Как кстати пришелся подарок Шитова – показанное плетение, ускоряющее запоминание. Уверена, в ближайшем времени оно будет использоваться постоянно.

Занятия уже начались, но, поскольку я была не одна, а в сопровождении классной дамы, учитель математики лишь недовольно посмотрел и молча кивнул. Мол, проходите, не мешайте уроку. Куда проходить, вариантов не было: Оленька Хомякова чуть ли не подпрыгивала на стуле и махала рукой на случай, если вдруг я ее перепутаю еще с кем-нибудь. Перепутать было сложно, пока для меня во всем классе в общую массу не сливались только три знакомых лица: ее, Тамары и Анны, но надеюсь, это ненадолго.