Мира Медунова - Супруг для вампира

– Что ему надо!? – не в силах сдерживать обуревавшую его злость и беспокойство, выпалил Джек.

Столь резкий выпад, как и следовало ожидать, нисколько не смутил Неандера Шема. Не выказав ни малейшего недовольства, он все также спокойно ответил:

– Граф Элермонт желает, чтобы вы стали его законным супругом. И как можно скорее переехали в Кмир, в его владения.

ГЛАВА 2

РЕШЕНИЕ И ПРОЩАНИЕ

Джек был так шокирован, что невольно забыл о всякой вежливости:

– Это нелепо. Ничего глупее и смешнее я в жизни не слышал!

– Вынужден вас расстроить, молодой господин, – лэрк прямо-таки ужасал своей непробиваемой сдержанностью, – но граф Элермонт не из тех, кому свойственно шутить подобным образом. Он исключительно серьезен в своем намерении связать с вами жизнь.

Джек чуть было не выпалил, что брак между мужчинами омерзителен, но вовремя сдержался. Никто никогда не обсуждал этого открыто, но все отлично знали, что Кмир был устроен необычно не только снаружи, но и внутри, и о распространенности однополых браков в кругу его элиты тоже всем было прекрасно известно.

Джек тоже не раз об этом слышал, но никогда не придавал особого значения, ведь его это никак не касалось. Теперь же одна мысль об этом казалась ему чудовищной. Хотя, с другой стороны, вряд ли брак между мужчинами играл здесь основную роль. Скорее, Джека пугала обрушившаяся на него неизвестность, чем факт того, что ему предлагали стать мужем другого мужчины, да еще и вампира.

– Почему я? – спросил он, относительно справившись с эмоциями. – Я простой деревенский парень. Мне не место в вашей блестящей темной элите. Почему он не поищет себе более подходящего партнера?

– Таких подробностей мне не сообщали, – мягко ответил гость. – Моя задача – привезти вас в Кмир и доставить в целости и сохранности в замок моего хозяина. О том же, почему он выбрал именно вас, я не имею ни малейшего понятия.

Джек далеко не был уверен в правдивости этого заявления, но зато точно знал, что дальнейшие расспросы ни к чему его не приведут.

– Я могу отказаться?

– Разумеется. И все же я бы советовал вам подумать. Такой шанс дается не каждому. Вам предлагают не просто стать Даром, о чем, как вы знаете, мечтают многие, а частью одного из самых могущественных темных родов Кмира. К тому же, мне кажется, граф Элермонт настроен очень решительно относительно вас. Если он и примет ваш отказ, то наверняка не сразу.

Все эти пространные замечания сказали Джеку об одном: его отказ вовсе неприемлем, и обманываться насчет этого ему не стоит.

– Вы сказали, что советуете мне подумать. Я хочу подумать. Это ведь мне позволено?

Неандер Шем доброжелательно улыбнулся:

– Конечно же. Три дня вас устроит?

Джек, по правде говоря, и не рассчитывал на такую щедрую возможность.

– Вполне.

– В таком случае, я надеюсь услышать ваше окончательное решение по истечении этого срока. А до тех пор не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. До свидания, мадам.

Селина, чей разборчивый слух, конечно, не упустил наиболее ценной части разговора, почтительно кивнула, Герберт же на легкий поклон лэрка только хмуро дернул головой.

Как только гость удалился (служанки проводили его к выходу, стараясь не таращиться слишком сильно на его лицо), слово взяла хозяйка дома, и слово это, как и следовало ожидать, не понравилось обоим ее сыновьям:

– Ты обязан согласиться, Джек! Такой удачи тебе никогда больше не выпадет! Это редчайший шанс, ты должен понимать. Господи, как я рада! Хоть кто-то из нашей семьи будет жить в достойных условиях!

Джек и не помнил, когда в последний раз ему было так обидно. Каждым своим словом Селина будто оплевывала память их отца, который всегда заботился о том, чтобы у нее было все необходимое и даже больше.

– У меня есть три дня. И это время я, как и обещал, буду думать.

Селина казалась удивленной:

– Думать? О чем тут думать?

– Да, мам, думать.

Бросив короткий взгляд на Герберта, так и не произнесшего ни единого слова, Джек направился к выходу из гостиной.

– Джек! – возмущенно вскричала Селина. – Джек, остановись! Мы не закончили наш разговор!

Ответом ей была легонько хлопнувшая дверь гостиной.

В течение первого дня у Джека не было никаких сомнений. Он твердо решил отказаться, нисколько не боясь возможных последствий. Наутро следующего дня он, однако, проснулся с непонятной тяжестью на сердце, которую легко можно было перепутать с десятикилограммовым камнем. Чем конкретно была вызвана эта тяжесть, он не знал, но уже не был так уверен относительно отказа.