Мария Быстрова - Вольное солнце Воленстира. Пляска между ударами сердца

Не терпелось убедиться, что дверь заперта!

Мало того, я вдруг осознала – мне бы хотелось, чтобы она оказалась заперта!

Особенно после разговора с Лексом, успешно разбередившим душу.

Но… нет. Ручка щелкнула, створка открылась. Проклятье!

Зато за порогом обнаружились двое в тактических костюмах. О, может, они рискнут задержать меня? Магический резерв восстановился, и вспыхнувшая злость привычно искала выхода, колыхала ауру, покалывала энергоканалы. Пусть командующий и победил в нашем поединке, но я не обещала быть паинькой и смиряться с унизительным положением пленницы! Дайте только повод выпустить пыл, и он еще пожалеет о своем решении.

Но… Снова нет! Зар-разы! Ни один из воинов даже глазом не повел. И зачем тогда, спрашивается, караулят здесь? Нервно покусывая губу, я направилась к лестнице, старалась ступать бесшумно.

Внизу никого. Тишину нарушал шелест листвы на улице, крики чаек и далекий плеск волн. Холл сверкал белоснежными плитами, в них, как в прозрачном льду, отражались своды второго этажа, флаги и я сама в рубиновом одеянии. Вокруг ни пылинки, ни песчинки. Сквозь оконные рамы проникал все еще мягкий свет, кажется, рассвело совсем недавно. Могли бы и часы повесить.

Потоптавшись на месте в нерешительности, осторожно двинулась в единственный широкий проход исследовать новые территории. И все же почему никого нет? Должна же существовать хоть какая-то обслуга, азаари? Где они? Полы сами себя не моют.

Коридор вывел меня на просторную террасу-галерею, как и все здесь, пустынно аскетичную. Некоторые арки прикрывали проволочные сетки с замысловатыми орнаментами, отчего стремительно теплеющие солнечные лучи рисовали причудливые узоры на всем подряд.

И тут я споткнулась.

Еле-еле удержалась, не свалилась и застыла как вкопанная.

Тир.

Высокий, несгибаемо-прямой…

Он стоял посреди резного проема вполоборота ко мне, расслабленно заложив руки в карманы, и неотрывно смотрел на расстилавшуюся перед ним панораму Великой пустыни.

Легкий прохладный ветер трепал его бессменный наряд, заставлял тонкую ткань литься по мощному телу, пропитанному до последней клеточки хищной грацией, по фактурным буграм на спине, походившим на броню неведомого ящера, по обвязанному жесткими литыми мышцами торсу, затекать в ложбину позвоночника у узких бедер.

В эту дразнящую игру включился и густевший ежесекундно свет, вычерчивая особенно контрастными тенями каждый мускул безупречного точеного профиля, воинственные скулы, мелкие шрамы и морщины, пульсирующую жилку на выбритом черепе.

Я не дышала – забыла как. Даже забыла, что злюсь. Ибо наблюдала совершеннейшую из физических форм, которую мог бы принять мужчина, а видела безжалостного, смертоносного зверя, заключенного в глубинах воленстирского естества, привнесенного туда многими поколениями его предков через раскаленные безграничные пространства, пламя тысяч битв, пепел и гарь пожарищ, через убийственный холод звездного хоровода, веками вращавшегося в ночном небе.

Инстинкты вопили о присутствии рядом громадного монстра, влиявшего на буйный разум не слабее убойного транквилизатора. Где-то очень далеко откликалась на призыв моя дикая, первобытная суть, довольно улыбалась острыми клыками, мерно била по полу чешуйчатым хвостом.

Солнце сияло все ярче, иллюзии таяли, но я бы остановила мгновение… растянула его и пила, пила малыми глотками… никому никогда в том не сознавшись.

Проглотив слюну, моргнула, избавляясь от наваждения, которого вроде и не было.

Все это там где-то. Нереально.

А мы здесь. Люди…

Тир едва заметно качнул головой. Незаметно для тех, кто смотрит невнимательно. Но заметно для меня.

Прикрыв глаза, сделала глубокий вдох, сжала кулаки, разжала и пошла к нему.

Он все так же не шевелился. Так же глядел на растворявшиеся в дымке гигантские дюны. Ни слова не произнес. Я остановилась рядом, стиснула руки на груди и тоже уткнула взор в тусклый пейзаж.

– Доброе утро, Флориан. – От приветствия веяло иронией.

Знал, что недоброе?

Удостоив мой внешний вид лишь мимолетным вниманием, командующий снова сосредоточился на пустыне. Молчание затягивалось. Минуту уже тут стоим? Две? Не налюбовался еще? Сердитого нетерпения я не выказывала, но уж очень хотелось прояснить ситуацию… хотелось сказать… много чего сказать, а я… просто ждала.

– Это набегающая песчаная волна, – внезапно произнес он. – Из пустыни. Никогда не бывает прежней. Каждый день подползает ближе. И однажды обрушится на город. Никто не знает, когда именно это случится. Может, завтра, может, через десять лет, но она сойдет как лавина, погребет под собой улицы, будут жертвы.