Ольга Иванова - Любовь и волки

– Эй, блондинка, ты кто? – приглушая музыку, оскалился водитель. – Откуда тебя занесло к нам?

– Поехали с нами, познакомимся поближе, – ухмыльнулся его сосед.

Я занервничала. Все же я в незнакомом поселке, никого не знаю, а тут местные мажоры решили показать свою крутизну. Мало ли, что им еще придет в голову?..

– Она моя, – от рыка, который раздался за моей спиной, мне стало совсем жутко. А когда на плечи легли чьи-то тяжелые ладони, у меня подогнулись коленки.

Мажоры тоже изменились в лице. Улыбки исчезли, а во взгляде промелькнула досада. Водитель снова оскалился, но уже как-то нервно, выдавил газ, и машина сорвалась с места.

– Ты что тут делаешь, Аня? – а вот этот взволнованный голос показался мне уже знакомым.

Меня бережно развернули к себе, и я от облегчения чуть не расплакалась.

– Глеб… – всхлипнула я и упала в родные объятия.

Глава 2

Я, притихшая, сидела в просторной кухне и наблюдала за Глебом, который делал чай.

– Ты не рад меня видеть, да? – спросила, глядя на его напряженную спину.

– Рад, конечно, рад, – он обернулся через плечо и улыбнулся, как мне показалось, несколько вымученно. – Просто… Да ладно, все, забыли.

– Я могу уехать. Завтра утром, – я старалась скрыть обиду в голосе. – Или когда ближайший автобус?

– Через три дня, – Глеб поставил предо мной чашку с горячим чаем и сел напротив.

– Автобус ходит раз в три дня? – ошеломленно протянула я.

Глеб развел руками:

– Я ж говорил, что здесь захолустье…

– Ничего себе захолустье, – хмыкнула я и взяла из вазочки печенье. Шоколадное. – Такие коттеджи, машины, улицы ухоженные, я даже магазины видела. А ты вообще живешь в музее, – я задрала голову, рассматривая лепнину на потолке.

– Это наша семейная усадьба, досталась от предков, графов Волковых, – без особого энтузиазма отозвался Глеб.

– Семейная усадьба? И у вас ее не экспро… Экспроприировали? – я еле выговорила это мудреное слово. – После революции там… Или во время войны…

– Прадеду удалось отстоять ее.

– Надо же… – снова протянула я, а потом игриво улыбнулась: – Ты не говорил, что из дворянского рода.

– Да перестань, – Глеб с усмешкой отмахнулся. – Было бы что рассказывать. Гордиться тут нечем, это не моя заслуга.

– Все равно забавно, – я пожала плечами.

– Лучше расскажи, как ты меня нашла, – Глеб снова стал серьезным и озабоченным. И вообще он как-то неуловимо изменился с момента нашего расставания. Что-то в его внешности не давало мне покоя, но я не могла понять что именно. Может, потому что он загорел? Или бриться перестал, вон, щетину какую отрастил… Одичал, бедный…

– Аня?

– Да… – я выпала из своих размышлений. – Как нашла? Да по навигатору. Без проблем. Вначале на поезде, потом на автобусе, потом по полям, по холмам… – закончила уже шутливым тоном. – Добрые люди еще помогли…

– И ты проделала такой путь ради меня? – карие глаза Глеба засветились нежностью, отчего на душе сразу потеплело.

А в следующий миг я наконец поняла, что меня смущало.

– Очки, Глеб! Где твои очки?

– Очки? – он инстинктивно дотронулся до переносицы и рассеянно улыбнулся. – Видимо, забыл где-то…

– Но ты ведь плохо видишь… Как рисовать будешь? – забеспокоилась я.

Глеб – графический дизайнер, работал удаленно и, бывало, сутками не отлипал от ноутбука. Уверена, он и здесь из него не вылезает.

– Потом найду… Тебя различаю и ладно, – отшутился он и, дотянувшись через стол до моей руки, легонько сжал ее.

– А ты хоть питаешься нормально? – я переплела наши пальцы и озабоченно принялась выискивать в любимом признаки усталости или измождения. Не похудел ли? Да нет… Кажется, даже наоборот, раздался в груди и плечах.

– Все у меня хорошо, – заверил между тем Глеб. – Я больше за тебя волнуюсь. Могла бы мне позвонить, что едешь.

– Я хотела сделать сюрприз.

– Тебе это удалось, – он усмехнулся.

– Значит, ты не злишься на меня? – я почувствовала перемены в его настроении и сама приободрилась.

– Я не могу на тебя злиться, – и вновь улыбка, от которой я растекалась счастливой лужицей.

– Кхе-кхе, – громкое покашливание заставило Глеба отпустить мою руку.

Я тоже в испуге подскочила на месте, обернулась – и наткнулась на изучающий взгляд темно-карих глаз. В дверях стояла старушка, маленькая, худенькая, чуть сгорбленная, с заостренным носом и тонкими губами. Свободное платье в мелкий цветочек, на плечах шаль, крупные серьги с красным камнем, седые волосы собраны в аккуратный пучок. Опиралась она на тросточку с резным набалдашником.