Марианна Красовская - Милослава - (не) сложный выбор

Только всё чаще я видела, что отец хмурится. Урожай его не радовал, дожди он не вызывал на поля, как ни просили его люди.

Я спросила, отчего так. Он ответил, что если вызвать дождь на его волость, в другом, более нужном месте, его не будет вовсе. Да и силы надо копить.

К августу он был совсем черный, взрывался по каждому пустяку, почти перестал спать.

Когда с востока на степь погнало черные тучи, он не сдержался, оседлал коня и уехал, наказав мне следить за водой в чаше и при случае зажигать сигнал в башне.

Водники могут передавать по воде небольшие послания. Отец научил меня короткому заговору для этого. Для прочих же сигналов у нас на холме выстроена сигнальная башня – довольно высокое каменное сооружение с чашей наверху. В этой чаше надобно зажигать дрова с разными веществами. В зависимости от повода дым может быть черный, белый, сизый и розоватый с искрами. Черный всегда использовался для призыва кнесов на великий пожар. Белый сообщал о стихийном бедствии в нашем поместье, сизый – об эпидемии, розовый – о нападении врагов.

Я должна была зажечь огонь с черным дымом, и я его зажгла.

Гроза над степью так и не разразилась, только погрохотала, поплевалась огнем и ушла. Мой отец оказался один на один с пожаром. Молнии пробивали землю вглубь, земля вспыхнула мгновенно в нескольких местах.

Когда пришло послание от отца, только настала ночь. Если бы я попеременно с Линд не бодрствовала над чашей, кто знает, когда бы я еще подняла тревогу.

Хотя… ночью дым был вряд ли виден. Но тем не менее огонь я подожгла, растолкала воина из отцовской дружины и приставила его следить за огнем. На слуг в таком деле надеяться глупо, а воины – они ответственные.

Сама оседлала Снежку, взяла сопровождающего и рванула к кнесу Боровому, ближайшему соседу, чье поместье в двух часах быстрой езды. Потому что степь степью, а отец там один.

Правильно сделала. Боровые спали. Никто сигнала не видел. Да я и сама дым видела очень смутно, только потому, что всматривалась.

Надо отдать должное нашим кнесам, они свое дело знают. Боровой, крупный мужчина чуть старше отца, понял всё мгновенно. Через четверть часа он вместе с первым сыном уже седлал коня. Жена его зажгла их сигнальный факел.

Меня кнесса уложила спать, да я и сама знала, что теперь больше помочь ничем не могу. До рассвета я едва ли доберусь куда-то еще. Светает еще рано, остальные соседи заметят сигнал быстро.

Поутру, несмотря на уговоры кнессы Боровой, вернулась домой.

Посланий от отца больше не было ни назавтра, ни третьего дня. Волновались мы страшно, мачеху особенно беспокоило, что мужчины выехали налегке, без еды, без теплых вещей. Напрасно я говорила, что степняки всеми силами будут помогать своим спасителям, что до сна ли там, когда идет стена огня, что никакой фураж не доберется сейчас до отца.

У мачехи случилась форменная истерика, она уже не верила, что отец вовсе жив, ее уложили в постель, напоив всякими успокаивающими отварами.

Я повела себя не менее глупо, оседлав Снежку, взяв с собой еще лошадь с едой, водой и укрепляющими отварами и, никому не сказав, поехала в степь. Одна. Что мной двигало – сейчас не понимаю. Вероятно, царившая дома атмосфера разразившейся катастрофы совершенно отняла у меня разум.

Повстречайся на моем пути дурной человек – что могла я ему противопоставить, кроме быстрых ног лошади? Напади на меня дикие звери – как бы я спаслась? Сейчас понимаю, надо было звать хотя б оборотней, они бы защитили, поддержали.

В степи было нечем дышать, то и дело попадались навстречу зайцы, птицы, лисы, спешившие покинуть зону бедствия. Я видела, что еду правильно. Намочила кусок полотна, дышала через него. Ночевать на земле боялась, поэтому и при свете звезд понукала усталую лошадь.

Когда услышала гул голосов, поначалу решила, что показалось, однако спустя несколько минут была сдернута со Снежки знакомыми сильными руками.

Таман ругался знатно, сразу на нескольких языках. Некоторые слова я услышала впервые. Отругал меня за привезенную еду, похвалил за воду и отвары.

Я уснула прежде, чем он уложил меня на одеяла.

А всё же я была водником, и водником неплохой силы. Не такого дара, как отец, но и не менее, чем у кнеса Борового, к примеру. С десяти лет отец лично занимался со мной, показывая, как вызвать тучу, как собрать воду из земли, как помочь другому магу, поддерживая его силы. Этим я и собиралась заняться.

Таман пытался поутру удержать меня, да где там! Наскоро перекусив, я рвалась к кнесам. Только и дозволила себя сопровождать, да согласилась на резвого коня, жалея Снежку.