Милена Кушкина - Гувернантка для эльфийки

Но закончить они ее не смогли ни в этот день, ни на следующий. Принцесса задавала вопросы про волшебство в человеческом мире. Пришлось внепланово устроить лекцию по истории и культурологии. Рассказать, что сказка – это не развлечение, но и не быль. Это рассказ о мироустройстве, как его видели древние люди. Все, что есть в сказке – отражение картины мира, в ней нет случайных элементов, каждый из них – символ, а каждое действие – ритуал, смысл которого современный человек уже не видит, а древнему объяснения были не нужны.

Затем они долго спорили о том, смертной ли была Царевна-лягушка, и кем на самом деле был Кощей.

Эльфийка стала пересказывать свои мифы и легенды, которых она знала достаточно много. И они во многом по сюжету перекликались с теми, что были у людей. К примеру, "Сказ о Елиниэль прекрасной и цесаревиче Византийском Иоанне".

Только в человеческих сказках герой получал волшебный артефакт и прекрасную жену-царевну из другого мира. И жили они долго и счастливо. А в мифах эльфов жили они счастливо, но счастье пронеслось, как один миг. И после смерти любимого мужа царевна снова возвращалась к Кощею в заточение и жила там, пока снова не встречала смертного героя. Или сливалась с природой в поисках утешения.

У долгой жизни эльфов был один минус – невозможность разделить жизнь с любимым человеком. Существовал специальный ритуал для того, чтобы бессмертный мог разделить жизнь с супругом из людей. В этом случае эльф жертвовал своей почти вечной жизнью ради того, чтобы прожить одну человеческую и состариться вместе с возлюбленным и, как в сказке, умереть с ним в один день. Полюбить же эльфа и жить с ним в согласии считалось большой удачей. Но случалось это довольно редко.

Браки между эльфами были договорными, заключались один раз и навсегда. Но при этом иметь отношения на стороне и даже вступать в брак с человеком не возбранялось. Основной супруг обычно не возражал и просто закрывал глаза на это небольшое увлечение на 10-15 лет. Дети, рожденные от человека, также были людьми и оставались жить в человеческом мире. Они получали от родителей иммунитет, какие-то магические способности и чуть более увеличенную продолжительность жизни, но они также старели и умирали, добавляя вечно юному родителю-эльфу горестных воспоминаний. Именно поэтому большинство эльфов старшего поколения старались не смотреть на людей, чтобы не множить свои печали. Да вот только и радостей им это затворничество не несло.

Валентина с удовольствием посещала занятия своей подопечной по музыке и вокалу. Вела их степенная эльфийка, по виду не больше тридцати лет, пепельные волосы собраны в пучок, как у завуча в ее родной школе. И взгляд у нее был точно такой же строгий, словно она спрашивала, почему молодой специалист Валентина Андреевна ведомости вовремя не сдала.

Альва – так звали эльфийку, обладала волшебным голосом, ее речь журчала, как горный ручеёк, слушать ее пение было особым удовольствием. Она в совершенстве владела лирой, флейтой и лютней. Обычно Альва задавала ритм на одном из выбранных инструментов, а Раенисса подхватывала на арфе.

Музыка, которую эльфийки извлекали из своих инструментов, была прекрасна, как само мироздание. Валентине не хватало сил, чтобы оценить и передать весь эмоциональный спектр, который изливался вместе с мелодией. В ней была сила любви, красота природы и гармония Вселенной.

Но прекраснее всего было эльфийское пение. Звучали нежные мелодии, а Раенисса пела. Голос ее был сильным, хорошо поставленным, как у оперной дивы.

Иногда к ним на урок по музицированию заходила Аника. И тогда происходило волшебство: Альва играла на флейте, Раенисса пела сольную партию, а Аника аккомпанировала на арфе и иногда подпевала, вступая своим нежным звонким голоском следом за сильным голосом Раениссы.

Песни были такими, что в них была одновременно надежда, любовь, нежность и печаль этого мира. Гувернантка не понимала эльфийских слов, но они были не важны. Песня шла от самого сердца, и слушать ее нужно было не ушами, душой. Валентине нестерпимо хотелось плакать и смеяться, когда звучали эльфийские песни. И когда она перестала сдерживаться, слезы хлынули из ее глаз, принося покой и облегчение.

– Хочешь тоже научиться играть? – как-то спросила Альва гувернантку своей ученицы.

– А разве я смогу так? Вы же десятилетиями оттачиваете мастерство, – Валентина недоверчиво посмотрела на инструменты.