Ника Вереск: Вечность на кончиках пальцев. Жизнь вторая. С чистого листа

Босс нахмурился:

– С каких это пор ты стал так лоялен к предателям?! – возмутился он.

Лайнус попытался придать своему лицу серьезное выражение, но это ему не удалось:

– С тех самых пор, как избежал назначения на твой пост. Ты же возвращаешься?

Джеймс слегка раздраженно отмахнулся от него:

– Мое возвращение отрицательно повлияло на твои деловые качества.

Сидящий на диване мужчина лишь пожал плечами.

– Лайнус прав, – сказала Лидия.

– Ты ему веришь? – удивился Джеймс.

– Да, верю.

– А что, если он до сих пор на стороне Элизабет и только ждет подходящего момента, чтобы осуществить новый план?! Ведь она не сдала его.

– У Элизабет паранойя, тебе ли не знать? – вновь заговорил зам. – Она наверняка считает, что Пауло скрывал от нее Лидию, только чтобы втереться к ней в доверие, спас ее, чтобы остаться вне подозрений на случай провала! Она всему нашла логичное и выгодное ей объяснение и теперь наверняка ожидает скорого спасения!

– Хочешь сказать… – начал Джеймс.

– Что твое поведение сейчас напоминает манию преследования, – констатировал Лайнус.

– Даже не предполагал, что у меня столько защитников, – вдруг улыбнулся итальянец.

Лайнус смерил его красноречивым взглядом, и Пауло замолчал.

– Джеймс, – Лидия поймала его за руку, – ты не доверял никому, но когда тебе понадобилось имитировать свою смерть, ты обратился за помощью к одному человеку. Почему ты поверил, что доктор Кларксон тебя не предаст?

Джеймс не понимал, к чему она ведет:

– Он со мной с самого начала. Если бы я усомнился в нем, то в следующий момент мне пришлось бы усомниться в самом себе.

– А я не сомневаюсь в Пауло. Интриги Элизабет и без того принесли немало бед. Остановись. Если бы не Пауло, неизвестно, как бы все сложилось.

– Почему ты его защищаешь? – прищурился Джеймс.

– Потому что я знаю его, и даже твое разоблачительное заявление не может изменить тот факт, что он спас мою жизнь.

Она отчетливо понимала, что в Сказочнике сейчас говорит вовсе не логика, не стремление обезопасить компанию, а обычная ревность.

По краю взлетно-посадочной полосы стояли небольшие частные самолеты. Лидия подошла к одному из них, уже готовому отправиться в далекий путь из Нью-Йорка в Италию. По трапу к ней спустился Пауло.

– Думал, ты не приедешь… То есть думал, он тебя не отпустит, – итальянец взглядом указал на Джеймса, стоящего у машины в нескольких десятках ярдов от них. Шум двигателя заглушал его слова. – Мы еще увидимся, – утвердительно произнес мужчина.

Девушка кивнула.

– Ты это видела? – недоверчиво прищурился он.

Она взяла его за руку и немного театрализованно подняла сосредоточенный взгляд к небу.

– Нет, не вижу. Но как я уже говорила, предвидение не является моей сильной стороной.

– Ты думаешь о том, чтобы остаться друзьями? – неожиданно спросил итальянец.

Лидия помотала головой:

– Теперь мне известно, к чему приводит неискренность, – она помолчала. – Поэтому я признаю, что эмоции, которые ты у меня вызываешь, нельзя назвать дружеской привязанностью.

– Тогда почему ты остаешься с ним?

– Я не смогла принять решение, руководствуясь доводами рассудка, – ответила девушка. – А в моей душе и по сей день слишком много чувств к вам обоим. Но в тот момент, когда перестало биться его сердце, мое тоже готово было остановиться.

Он кивнул и ласково провел рукой по ее щеке:

– Если честно, твое признание значит для меня намного больше, чем ты можешь представить.

Позади Лидии возник Джеймс.

– Нам пора, – нахмурился он, проследив за движением Пауло.

– Будущее непредсказуемо, тем более для бессмертных, – подмигнул ему Пауло. – Еще увидимся.

Он развернулся и, быстрым шагом поднявшись по трапу, скрылся в самолете.

– Скажи, я всегда буду ревновать тебя к этому ловкачу? – спросил Джеймс, обнимая спутницу за талию и провожая взглядом выруливающий на полосу самолет.

– Хочешь прогноз на ближайшую сотню лет? – отшутилась девушка.

Лидия стояла на террасе пентхауса. С последнего этажа небоскреба открывался впечатляющий вид на сумеречный Нью-Йорк. Светящиеся ручейки автомобилей струились и переливались по улицам, образуя мерцающую в сгущающейся темноте паутину, оплетающую город. И чем ниже опускалось солнце, тем ярче разгорался мегаполис, одно за другим вспыхивали окна его устремленных ввысь башен из стекла и бетона и заливались красками разноцветные пятна неоновых рекламных щитов. Редкие облака в чистом голубом небе, впитав в себя темно-пунцовые краски заката, не спеша уплывали за линию горизонта, унося с собой тревоги минувшего дня. Девушка вдохнула прохладный весенний воздух и, закрыв глаза, подставила лицо ласковому ветру. Мир, открывавшийся ее взору с высоты птичьего полета, был совершенно невероятен и обворожителен.