Евгения Решетова - Не открывай глаза

Горячие, чуть влажные ладошки легли мне на глаза, закрывая их.

– Угадай кто? – пьяненький шепот, наверное, казался его обладательнице необычайно возбуждающим и страстным. Терпеть не могу таких самоуверенных девиц, клеящихся к любому одинокому парню.

– Сгинь, я не в настроении, – разбираться, кто решил пошутить, я не собирался.

– У-у-у, малыш расстроен. Неужели Оксаночка высосала из тебя все соки?

Резко скинул девичьи ручки и оглянулся. Черные, не совсем трезвые глаза, горели предвкушением и ожиданием. Вот черт, когда она успела так подкрасться?

– Малыш не расстроен, малыш в ярости! – потянул ее на себя. Она с визгом и смехом упала на мои колени и тут же заерзала, устраиваясь поудобнее. – Ты что обкурилась?

– Малыш, я ни-ни! – она покачала пальцем и начала сползать.

Перехватил безвольную тушку поудобнее, крепко прижимая к себе. В толчок что ли сходить, привести ее в себя?

– Вер, ты сколько выпила?

– Ско-олько? Да всего-навсего пару-тройку шотов, – она расплылась в улыбке. – Я, может, горе запиваю, ты не думал?

– Ну, какое у тебя может быть горе? – оглядывая танцпол в поисках ее брата, заметил я.

– Огромное! Ты вот девушку бросил! Козел….

– Тебе же Оксана никогда не нравился.

Вера дернула плечом и закатила глаза.

– Да какая к лешему разница, нравилась она мне или нет. Эт-то женская со-ли-дар-ность! – меня больно ткнули в грудь пальцем.

– Парень бросил? – не удержался от вопроса.

Насколько я помню, Веруня, при всей своей страсти к ночным загулам, была девушкой серьезной. И парень у нее был один, встречались они давно, так что странно.

– Бросил, прикинь! Тоже козел… хотя и безрогий, я ж ему верность хранила. Тля… нет, да! – оживилась она. – Слушай, малыш, а, может, у тебя Дар какой есть знакомый, а? По старой дружбе превратит его в какую-нибудь краказябру? А я раздавлю, – черные глазки с такой надеждой уставились на меня.

Как же хорошо, что я Ангел, и все эти штучки мне побоку.

– Вер, не действует.

– Что? – очнулась она. – Я не собиралась… Прости. Это все вискарь, – подумала и добавила. – С колой. Да, кола, газики в голову вдарили. И вредная она, говорят. Больше колу не пью…

Я не прислушивался к пьяному бормотанию. И пока Верка, опустив голову мне на грудь, перечисляла, что сделает со своим бывшим уже парнем, я пытался высмотреть ее брата.

Цыгана увидел почти сразу. Невысокий, симпотный парень с кудрявым бардаком на башке, забитый татухами по уши. По виду – тюряга плачет горькими слезами. По факту – спокойнейший воспитанный парень, из благополучной семьи, спортсмен, отличник и так далее, и тому подобное. Ветеринар. Плюс к карме – собачий парикмахер, но лишь в качестве подработки. Макса в пример подрастающему поколению можно было ставить, если б не одно существенное «но». Он потомственный Морок. И если Верке досталась по сути мелочь, тайные страстишки к пьянству, то ее брат мог вытащить наружу желание убивать. Разбудить маньяка, или нашептать мужу, что пора избавиться от жены. Конечно, я не помню, чтобы он пользовался своими возможностями, за это ведь можно попасть к Теням, а там и с жизнью попрощаться. Закон един для всех, будь ты Дар или Морок.

Черканул ногтем по плечу Веры. Царапина появилась тут же, набухая кровавой полосой. Мороки – убийцы, хищники, свою кровь распознают мгновенно.

И правда. Цыган дернулся, разворачиваясь в мою сторону. Выглядело жутко, но ему понадобилось лишь мгновение, для того, чтобы осознать, его драгоценной сестричке ничего не угрожает. Придерживая Верку одной рукой, второй поманил Макса к себе. Девчонка нехило напилась, и теперь плавала в полудреме.

– Привет, Мирт, давно не виделись, – парень бухнулся на стул за моим столиком, но сел так, чтобы видеть творящееся на танцполе. Напряжен он что-то.

– Давно, – согласился с ним. – С ней-то что случилось?

Макс поморщился.

– Да эта ее любовь всей жизни на деле таким говном оказался. Он не из наших, обычный парень. Я Верке говорил, что у них ничего не выйдет. Ну, не понять ему, почему вдруг его девчонка посреди ночи в клуб срывается или на хату едет с кучей мужиков бандитского вида.

Представил. Да уж, тут только одно вполне определенное может быть. Если про Незримых не знать. А вот у нас это может что угодно означать.

– И что?

– Кинул он ее, – Макс поморщился. – Причем, довольно грубо. А ты с Оксанкой распрощался, да?

– Ты откуда?

– Ой, не начинай! Тут тебя прекрасно все знают. Твою шизоидную девку тоже. Вашу ссору видела куча народа. Еще вопросы?