Олеся Рияко - Чаровница из Беккена

Я невольно залюбовалась представшей передо мной картиной – в ней было прекрасно все, она словно сошла со страниц какой-то книги сказок, и я полностью разделяла восторг перешептывавшейся впереди толпы.

– Лобелия! Лобелия, милая, ну, пойдем же – нужно скорее попасть домой! – Шанталь потянула меня следом за собой к собравшимся зевакам, и её сестры устремились следом за нами.

Мы пробирались сквозь толпу, но нас пропускали неохотно, должно быть думали, что мы без очереди хотим приблизиться к волшебным существам. Вокруг перешептывались удивленно и воодушевленно, но я не понимала ни слова.

– О чем они говорят? – Озвучила я свои мысли, приблизившись к Шанталь.

–Уф, да всякую белиберду! – Прыснула девушка, нахмурившись. – Вот, например: та женщина позади, не верит, что они еще остались на белом свете. А вон тот мужчина утверждает, что его племянник работал во дворце служкой и рассказывал ему, что в королевском бестиарии есть даже грифон…

– А вон те девушки, правее от нас, восхищаются гривой… – Подхватила Нани, услышав наш разговор. – Одна утверждает, что знает особые чары, для которых нужен единорожий волос. Говорит, что если повязать на запястье зачарованный браслет из него, то и недели не пройдет, как встретишь своего ишааль… надо попросить отца раздобыть хоть тоненькую прядку, знаю я ту девушку… ой… – опомнилась эльфийка и залилась румянцем.

Нет, ну до чего же странный народец! Как же можно так спокойно и даже отстраненно рассуждать о чужих любовных похождениях и при этом краснеть и смущаться, когда речь заходит о собственных чувствах и невинных, в общем-то, порывах.

Закрыв за собой большие резные двери дома, мы словно отсекли гул голосов за его стенами. Здесь, в холле, нас встретил тонкий аромат эльфийского матаэ, напитка похожего на кофе, и цветов, которыми цвела вьющаяся вешалка у двери. На нее был накинут тонкий серебристый плащ из неизвестной мне едва заметно мерцающей ткани.

Нас вышел встретить Кадарин – мужчина был взволнован и немного растерян, в его зеленых глазах улавливалась тревога, а на гладком высоком лбу собралась глубокая хмурая морщинка.

– Наниэль, Матанис – амани менар лифьёр банирэ! – Быстро проговорил он, подхватив дочерей под руки, и направив к лестнице наверх. – Торви фьёр, амани бенаари…

– Но отец! – Возмутилась Матанис и топнула ножкой. – Почему Шанталь остается? Я тоже хочу посмотреть!

Нани кивнула отцу и взяла младшую за плечи, увлекая следом за собой. Стала что-то шептать ей на ухо, из-за чего личико девушки капризно сморщилась, и та чуть не плача побежала наверх, опережая сестру.

Кадарин обратился к нам, взяв Шанталь за руки и притянув их к своей груди. Прошептал:

– Ничего не бойтесь. Просто будьте скромны и воспитаны – не поднимайте глаз, пока к вам не обратятся, ничего не трогайте и не садитесь, пока вам не разрешат. И, прошу вас, не обращайтесь к нему по имени, даже если попросит. Говорите «амани винитар» и…

– О, Лантишан! – Вспыхнула эльфийка. – Мы вовсе не готовы, только не в таком виде! Прошу вас, дайте нам переодеться, это же просто не вежливо и стыдно показываться принцу вот так вот!

– Нет времени, пойдемте же. – Кадарин окинул меня тревожным взглядом. Да… он прав. Если его дочери были воспитаны как надо, то от меня и правда можно было ожидать всего что угодно! – И помните – ни слова первыми!

***

И что же я сделала, едва перешагнув порог гостиной?

Разумеется, огляделась вокруг и только встретившись взглядом с тем, кого Шанталь так боялась разочаровать своим простым платьем и не уложенными волосами, опустила взгляд.

Винитар, стало быть принц по-эльфийски, расслабленно восседал в кресле, поставленном для него в дальнем конце комнаты. Подушки и столик, за которым мы завтракали еще сегодня – унесли и вместо них здесь появился стол повыше, софа, похожая на ту, что была в моей комнате и еще пара кресел попроще, но выполненных все в том же витом, растительном стиле.

Как я отмечала уже не раз, все эльфы, встреченные мной, были красивы в большей или меньшей степени. Лицо каждого представителя этого народа было наделено какой-то изюминкой, внутренним свечением, делавшим его благородным, свежим и располагающим. Быть может от того, что все они так или иначе пили из источника силы, филиама, подаренного им самой богиней Лантишан? А может первые дети и правда были наделены особой милостью… пусть и не все в Эвеноре разделяли их веру, а некоторые и вовсе утверждали, что никаких Богов нет и все мы произошли от одного общего животного предка.