Наталья Ручей - Леший с тобой

– Ну? Пытать тебя, что ли? Или сама признаешься, как в то время, пока я бродил по колючему лесу с кучей рассадников аллергенов, вам было весело без меня?

– Пойдем, – рассмеявшись, поманила за собой нахаленыша, – я тебе все покажу.

– У-у, идти… – просипел кот, а потом бросил взгляд в окошко и на меня. – Тебе не кажется, что уже темнеть начинает?

Подхватив серую тушу, я чуть не уронила ее. По-моему, несмотря на бухтение и аллергию, охота была довольно успешной, потому что поправился он явно больше, чем на тарелку оладий.

– Это ты от безделья ослабела, – заметив мой взгляд, ляпнул кот.

Не изменил он своего авторитетного мнения и тогда, когда я, пыхча, вынесла его в комнату, усадила на подоконник и показала свою и стража работу. Подергав форточку, которая при прошлой попытке побега не поддавалась, а теперь открывалась легко, кот сделал замечание, что надо было успеть еще и покрасить, а то краска лущится и падает прямо ему на хвостик. А когда узнал, что страж выносил кровать и выбивал постельное и подушки, фыркнул и тоже придрался:

– А постирать? А пружины поправить – они же скрипят, небось. А у меня чуткий сон!

– Ты еще скажи, что он обязан был купить другую кровать. Спасибо на том, что сделал.

– Мелко просишь – мало получишь! Ты с меня пример бери, Женька, а то я сбегу, а ты замужем за таким жмотом быстро с лица сойдешь.

– Неужели переживать будешь?

– Ну да, – без промедления согласился он, но не дал ни секунды на умиление. – Хотя бы из-за того, что это не я тебя так довел!

Кого-то, возможно, эта наглая морда и раздражала бы, но меня исключительно веселила. Не представляю, что бы я делала здесь одна.

И потом, я ужасно не люблю в темноте находиться без света. Не по себе мне. А кот, пробухтевшись, проявлял чудеса терпения и человеколюбия. Когда я постирала простынь, наволочки и одеяла, помогал их развесить (кстати, глюк с переводчиком подтвердился, кот тоже не понимал меня, если я удалялась от дома). Проверял обстановку на улице, когда я, сняв высохшие вещи и облачившись в потертую, но чистую простынь, развешивала там же свою одежду.

Сидя на крыльце, он иногда выдавал противные звуки, которые, вероятно, отпугивали не только хищников, но и вообще все живое. Даже кузнечики стихли, хотя до этого стрекотали без умолку. Стоило коту скрыться в избушке, как кузнечики снова возобновили свой хор, а среди деревьев показались какие-то лисьи мордочки.

Повторилось все и в момент, когда вечером я забирала высохшую одежду. Он мог уже и не подвывать. Тут даже мне было немного жутковато смотреть на серый комок, который так ярко сверкал белыми глазищами.

– Все? – зевнув, поинтересовался он, встречая меня на крыльце. – Пошли уже, спать пора! Что-то я утомился сегодня. То уборка, то проверка продуктов, то стирка вот.

Махнув хвостом, кот скрылся в доме. Я уже заходила следом, когда услышала женский голос:

– Китррахтервус! Чудовище!

И другой, скрипучий, но тоже женский, который вторил ему:

– В доме нашего Айхана чудовище!

Обернувшись, никого толком не увидела – только какие-то смутные тени у кромки леса и сверкающие глаза. По их нечетному количеству узнала вчерашних гостий и, поправив простынь, которая, согласна, краше меня не делала, вздернула выше подбородок и спокойно ответила:

– Завидуйте молча.

– Чему-у? – тут же пробухтел кто-то третий недоуменно.

– Да хотя бы тому, что я спокойно вхожу и выхожу из дома, в который вы вчера ломились толпой, а войти не сумели.

Из леса послышались какие-то шорохи – напомнило суету, когда шеф был у себя, но сотрудникам не терпелось его обсудить, и они кучковались. Но результатов переговоров я ждать не стала.

Вошла в дом.

И закрыла за собой дверь.

– Молодец, – встретил мое появление хихиканьем кот. – Так им, этим кикиморам! А теперь давай, ляжем уже и подумаем заодно, что нам есть завтра.

Предложение кота было дельным.

Действительно дельным, согласна. Вот только когда мы улеглись, я на одной подушке, а он – на другой, прикрытой сверху кофточкой, чтобы помягче, кот тут же закрыл глаза и мгновенно начал посапывать.

Настолько сладко посапывать, что и будить не хотелось.

Ладно, подумала я, завтра обсудим наши проблемы. Но стоило только закрыть глаза, как в дверь настойчиво постучали и послышался голос ночного стража:

– Леди Евгения! Леди Евгения, это я, Лойко Бэрронс! Извините за беспокойство, но это срочно! Леди Евгения, я не уйду, пока вы не откроете! Это вопрос жизни и смерти!